|
|
6.
Снова Иркутск. База отдыха "Байкальские
дюны"
Ранним
утром мы сошли с поезда в Иркутске. Круг
замкнулся – совершив локальное
кругосветное путешествие, мы оказались в
исходной точке. Оставив Улан-Удэ в
неопределенном положении между дождем и
вёдром, в Иркутск мы прибыли при хорошей
погоде. Природа наконец-то расщедрилась -
наверняка ради нас - не просто на хорошую,
а великолепную погоду. Никакие
непослушные облака ни на минуту не
закрывали яркое солнце, небо первозданно
синело, приятное необременительное тепло
мягко овевало. Наступила природная
идиллия, и все говорило о том, что она
установилась не на час.
Сегодня
наш путь лежит на базу отдыха "Байкальские
дюны". В двенадцать часов дня возле
драматического театра нас будет ждать
автобус, который отвезет куда надо, а пока
у нас есть несколько часов, и мы попробуем
ещё что-нибудь посмотреть в Иркутске, не
пропадать же времени зря.
Здесь
на сцену нашего повествования выходят
новые действующие лица. Земля населена
добрыми людьми, и если добрые знакомые
оказались у нас в Байкальске, то почему бы
им не быть в Иркутске?
И действительно, вот ведь совпадение
– как раз в Иркутске они и оказались, а
звали их Володя и Светлана. Они
решительно взяли нас под свою опеку, как
только мы сошли с поезда, и далее все
бразды правления были в их руках вплоть
до того момента, как мы сели в автобус. Они
решили, что мы обязательно должны увидеть
одну из главных достопримечательностей
города – усадьбу Сукачёва. Сказано –
сделано, и вот мы уже ходим по этой
усадьбе в сопровождении ее хозяйки и
внимаем ее рассказу. До этого момента мы
ни разу не слышали ни про человека по
фамилии Сукачёв, ни про его усадьбу в
Иркутске и никогда бы не узнали о нем,
если бы не наши опекуны.
Владимир
Платонович Сукачёв – выдающаяся
личность. Он родился в Иркутске в 1849 году,
здесь закончил гимназию и отправился в
центральную Россию продолжать
образование. Закончив два факультета
двух университетов, Киевского и
Петербургского, он
вернулся в свой родной город и связал с
ним свою жизнь на долгие годы. На ту пору в
Сибири в отличие от центральной России не
существовало ни дворянства как такового,
ни дворянских усадеб, которые были
культурным феноменом России XIX
века. Сукачёв был первым, кто создал в
Иркутске усадьбу по образцу дворянских
гнезд, увиденных им во время учебы, и она
стала средоточием культурной жизни
города. Он долгие годы был городским
головой, занимался благотворительностью,
для чего у него были широкие возможности
после получения богатого наследства от
дяди-золотопромышленника. Он собирал
картины и основал в городе картинную
галерею. По его инициативе в городе на
пожертвования купцов был построен
драматический театр. Очень много может
сделать один человек, если этот человек В.П.Сукачёв.
Благодаря ему Иркутск сильно продвинулся
в развитии культуры и даже сейчас
пожинает те давние плоды, так что вклад
Сукачёва в историю Иркутска переоценен
быть не может.
Советская
эпоха распорядилась с его усадьбой не
лучшим образом. Она ее просто и
незамысловато эксплуатировала, пока было
что эксплуатировать, размещая в ней то
коммуну, то дом ребенка, то детский сад, а
когда постройки приходили в ветхость, их
просто разбирали на дрова. Беда этой
усадьбы в том, что она была деревянной.
Собственно
говоря, теперь мы имеем лишь остатки той
усадьбы, даже главный дом не сохранился.
Он помешал какому-то новому
строительству, и его снесли. По
сохранившимся остаткам трудно
представить, какой же была та
историческая усадьба, средоточие
общественной жизни города. Есть
несколько строений, в их числе бывшая
конюшня и здание картинной галереи. Но
зато теперь все оставшееся является
памятником федерального значения, а
заведует им неординарная личность Нина
Степановна Струк. Она-то и водила нас по
территории музея и рассказала нам много
интересного. Собственно говоря, именно из
ее слов и возник образ выдающегося
мецената и подвижника на ниве культуры
Сукачёва, который теперь уж запомнился
надолго, если не навсегда. Нина
Степановна помимо заведования музеем
опекает все исторические строения города,
и благодаря ей Иркутск в отличие, скажем,
от Москвы, пока еще не потерял всего того,
чем может гордиться. Участь столиц
незавидна. Там трудно противодействовать
мощному прессу интересов бизнеса, там
каждый клочок земли на вес золота. В
обычных городах у старины есть больше
шансов сохраниться, особенно если у нее
есть авторитетные защитники. По-видимому,
Иркутску повезло не только с Сукачевым,
но и с Ниной Степановной Струк.
Время
в усадьбе летело очень быстро, и скоро
пришлось смотреть на часы, чтобы не
пропустить момента, когда надо уходить. К
назначенному времени мы были возле
драматического театра, а вскоре там
появился наш автобус, который вместе с
нами отправился в путь. Со Светланой и
Володей мы расставались на несколько
дней, которые нам предстояло провести в
"Байкальских дюнах".
Путь
к этим Дюнам не так-то прост. Мы ехали на
автобусе около трех часов. Первая
половина пути была по асфальту, потом
асфальт кончился, и пошла гравийная
грунтовая дорога. Хотя она была хорошо
утрамбованной и безо всяких ухабов, но
все-таки это не асфальт. Автобус заметно
сбавил скорость и ехал с неасфальтовой
осторожностью. А уж какие роскошные клубы
пыли распускала за собой всякая
проезжающая машина! На такой дороге самое
главное – не ехать слишком близко к
хвосту впереди идущего транспорта. Тут
одно из двух – либо быстро обгоняй и
устремляйся вперед, либо резко отставай,
чтоб не глотать чужую пыль. Хорошо, что на
этой дороге машины попадались редко.
Но
все эти небольшие временные неудобства с
лихвой искупались пейзажем за окном.
Вместе с асфальтом кончились широкие
просторы, поля и луга, началось царство
сопок. Это совсем не тот равнинный пейзаж,
который услаждал нас по дороге к Улан-Удэ,
это путь среди гор. Петляющая дорога
делает очередной поворот, и очередная
сопка с крутыми боками сплошь в деревьях
словно в мохнатой шубе встаёт перед нами.
Автобус ее огибает, сопка остается позади,
а ей на смену идет другая. Пространство
расширяется только тогда, когда
появляется речная долина, но и речкам тут
нет большого раздолья, они стиснуты
горами. Нам то и дело приходится
переезжать по мостам. Иную речку и не
видно совсем, а мост через нее переброшен.
Небось, все они текут в Байкал. А куда им
еще тут податься, какие могут быть
варианты? Никакого выбора нет - теки в
Байкал и баста!
Когда
мы наконец четыре раза переехали по
мостам через речку под названием
Голоустная, - вот ведь петлистая речка! -
автобус выехал на простор, половину
которого занимал Байкал. Яркое солнце
светило на синем небе, множество бликов
играло на прозрачной воде, летний день
сиял во всем великолепии.
Пустынный
берег, прорезанный кривой дорогой, по
которой наш автобус добрался до самого
края воды, вовсе не означает, что мы
заехали в первозданную глушь. Может, это и
глушь, но отнюдь не первозданная. Где-то
тут рядом таится старинное село Большое
Голоустное, которому больше 300 лет.
Увидеть его нам не удалось, и где оно
пряталось, так и осталось неизвестным,
зато по берегу бегало несколько его юных
представителей. Детишки лет пяти были
прекрасного густого шоколадного цвета,
которому позавидовал бы всякий, кто
отдыхал на разных экзотических южных
островах.
Автобус
исполнил свой долг, благополучно
доставив нас к берегу Байкала, а дальше мы
поедем на пароме. Кстати, вот и он - мчится
к берегу на всех парах из водных
байкальских далей. Как всё четко тут
организовано – мы не ждали и десяти минут
и не успели даже оглядеться. Паром
причалил, из него вышли люди, которые
направились к нашему автобусу, а мы пошли
к парому. Произошел обмен пассажирами
между автобусом и паромом, после чего все
отправились по своим маршрутам – автобус
обратно к драматическому театру, а паром
под названием "Баргузин" назад в
водные байкальские дали. Где-то в этих
далях наш ждала база отдыха "Байкальские
дюны".
Плыли
мы около часа, наблюдая из вместительного
трюма проплывающие берега. В каком-то
смысле их вид однообразен – это похожие
друг на друга как родные сестры
спускающиеся прямо в воду сопки, и
никаких отступлений от этого стандарта.
Первым отступлением как раз и оказались
"Байкальские дюны" – здесь впервые
горы чуточку отошли от берега
Паром причалил, и нас встретили
приветливые девушки, которые сразу без
проволочек направили всех по нужным
корпусам, и очень скоро мы оказались в
симпатичном домике, одном из многих
одинаково симпатичных домиков, которые
там и сям разбросаны по склону горы. Всё,
мы на месте! На четыре дня это наш дом - на
целых четыре дня, всего на четыре дня!
Эх,
как хорошо! Скорее бросить вещи, привести
себя в порядок и отправиться на освоение
территории. А территория не так уж велика
– метров двести в длину и сто в ширину -
именно столько отдали здесь берегу от
своих щедрот их величества горы. База
отдыха находится на берегу бухты
Академической, которая с севера
ограничена скалой с названием Жандарм, а
с юга мысом Малый Колокольный. Они стали
естественными границами базы отдыха.
А
бухта получила такое название от научной
базы, когда-то здесь обосновавшейся.
Теперь от той базы не осталось и следа, и
можно только гадать, что же с ней стало,
отчего ученые покинули этот берег. Может
быть, их перестали финансировать, а может
быть, они уже всё тут изучили и
отправились на изучение других мест.
Оптимисту, наверно, захочется верить в
последнее, ну, а пессимист скорее всего предпочтет первую версию. Как бы то
ни было, а сейчас здесь совсем другая база
– частная база отдыха со странноватым
названием. Со словом "байкальские"
все понятно – на Байкале всё байкальское,
но вот при чем тут дюны? Нет здесь никаких
дюн. Крупный песок на берегу, а вернее
мелкая кварцевая галька, на звание дюн
претендовать не может. Но бог с ним, дело
не в названии. На самом деле это
действительно уютный и хорошо
обустроенный уголок за западном берегу
Байкала вдали от каких бы то ни было дорог.
Здесь неведомый нам владелец организовал
и предусмотрел всё вплоть до таких
мелочей, как фонтанчик на берегу в
обрамлении камней и железного аиста
рядом, который глядит на этот фонтанчик и
наглядеться никак не может. А неподалеку
безуспешно ползут куда-то две железные
черепахи, сквозь которых растет себе
трава, понятия не имеющая, что растет
внутри черепах. Про разные скамейки в
тенечке и на солнце и другие удобства я
даже не говорю – это самой собой
разумеется. Для отдыха непременно нужны
разбросанные там и сям скамейки, столики,
детские карусели и другие отдыхательные
приспособления.
Но
всё это я разглядела не сразу и не сейчас.
По правде говоря, аиста и черепах я по-настоящему
разглядела только в последний день, а до
того как-то всё было недосуг. Вот и сейчас
меня неудержимо манит не цивилизация, не
скамеечные удобства и не фонтанчики, а
Байкал. Он тихо плещется о берег в двух
шагах, и можно даже войти в него – что
называется, омыть ноги в его водах, но не
теперь, потом, потом. Я пойду куда-нибудь
туда, не знаю, куда... чтоб видно было
далеко, чтобы скалы и море... да, именно
море - славное море, священный Байкал.
Вера
пошла осваивать пляж, а я отправилась к
ближайшим живописным скалам, но на пути
моих романтических устремлений встала
прозаическая ограда из банальной
металлической сетки, которой обнесена
территория базы, и пришлось искать
обходные пути. Потыкавшись туда-сюда, я
наконец нашла тропу, которая вывела меня
за пределы базы. Как ни странно, здесь
тоже оказались тропы, одна из них вела
вправо вдоль ограды, другая влево. Была
еще и третья тропа, которая вела прямо
вверх, но это было явное излишество. Я
пошла вправо, куда и стремилась с самого
начала. Скоро мне пришлось карабкаться
вверх и выбирать, как лучше пройти – то ли
вот тут в промежутке между валунами, то ли
там. Там извилистей, а тут зато круче –
выбирай, что душе угодно. Решив энное
количество таких дилемм, я в конце концов
вышла на ровную площадку, с которой идти
дальше было некуда, и тут я наконец
увидела Байкал! Конечно, я его видела уже
много раз, но вот с такой точки, с такой
высоты и в такой великолепный солнечный
день увидела впервые. Небо и вода
отчаянно соревновались между собой, кто
из них будет самым-самым синим, и я
пристрастно отдала пальму первенства
воде. Мудрый старый Байкал! Он всё
предусмотрел, он специально приберег
свою бескрайнюю пронзительную синеву,
чтобы в самом прекрасном месте внезапно
оглушить ею и навсегда взять в плен.
Только ради этого стоило отправляться в
такую даль - лететь, ехать и плыть.
Я
долго стояла на площадке, не в силах
оторваться от этого пейзажа. Когда я
вновь обрела способность смотреть по
сторонам, то обнаружила, что тут вовсе не
одна. Очень близко на окрестных скалах
сидели большие гладкие белые чайки с
серыми крыльями и крючковатыми клювами.
Кто-то из них время от времени взлетал,
кто-то садился, но на меня они не обращали
никакого внимания. Их не обеспокоило даже
то, что я навела на них фотоаппарат.
Всякая городская ворона немедленно
взлетела бы при виде этого орудия, а им
хоть бы что! Ходят тут какие-то странные
двуногие без перьев, еще обращать на них
внимание!
Моя
прогулка не могла длиться долго.
Собственно говоря, уже был вечер, и
наступало время ужина. Опоздать на ужин
не позволил бы желудок, ведь мы сегодня
фактически не обедали. Этот ужин, как и
все последующие завтраки, обеды и ужины,
прошел в уютной столовой, где нас опекали
вежливые и расторопные девушки и парни, а
в широких во всю стену окнах синел Байкал
и весело трепетали на ветру разноцветные
флажки на длинных шестах. Ужин был выше
всяких похвал, как и все последующие
завтраки, обеды и ужины. Нам в дальнейшем
пришлось с ностальгией их вспоминать, уже
находясь в другом месте.
А
вечером всех желающих пригласили на
костер с чаепитием. Услышав про чаепитие,
мы с Верой встрепенулись, и потускневший
было образ чая на таежных травах из
берестяных кружек засиял с новой силой.
Надо обязательно сходить, а вдруг это
будет то самое, о чем нам безуспешно
мечтается в этой поездке! Хотя мы пошли бы
на эти посиделки и без обещанного
чаепития. Костер – это всегда здорово. Не
так уж часто приходится сидеть у костра.
Для
костра здесь есть специальное место в
отдалении, про которое можно и не
догадаться, что оно вообще существует.
Оно спрятано в тупике между двух скал, а
пройти туда можно по узкой полоске песка
между озером и скалой. Удобное тихое
место, защищенное от ветра и стопроцентно
гарантированное от распространения огня
и пожара.
О
дровах для костра уже позаботились, они
лежали возле кострища. Кострище окружено
скамейками - все удобства налицо, но
желающие могут сесть прямо на песок
поближе к огню или подальше от него. Уже
готовый чай в большом термосе размером с
маленький самовар принесли две девушки
из персонала, которые и проводили это
мероприятие. Был ли это чай на таежных
травах или же обыкновенный магазинный
чай, я сказать затрудняюсь, но вот с нашей
голубой романтической мечтой, с
берестяными кружками, точно вышел облом -
чай разливали в одноразовые
пластмассовые стаканчики. Интересно,
откуда появились столь твердо обещанные
берестяные кружки у организаторов той
программы? Тут таится какая-то загадка.
Хотелось бы взглянуть на них хотя бы
одним глазком.
Костер
попутно решал задачу познакомиться с
новоприбывшими. Их попросили рассказать
о себе, кто они, откуда и как сюда приехали.
Оказалось, что из такой дальней дали, аж
из Москвы, кроме нас с Верой никого тут
нет, все остальные из Иркутской,
Читинской и других близлежащих областей
и краев. Мы рассказали, какой
замысловатый маршрут привел нас сюда, и
сами себе удивились, осознав, что с начала
поездки ни разу не провели две ночи в
одном месте.
Кстати
говоря, наша дальняя даль была здесь
отнюдь не самой дальней. На базе было
несколько немцев в сопровождении
собственного гида-переводчика, и мне
лично очень приятно, что они проделали не
самый простой путь ради нашего Байкала.
Ночь
мы спали без задних ног, но все равно в
памяти осталось, как Байкал тихонько
плескался и шуршал о песчаный берег,
ласково гладя его своей прозрачной водой.
А может быть, это воспоминание от других
ночей. Байкал хорошо слышен из нашего
жилища, от него до края воды всего-то с
десяток метров. Выйдешь из дома,
спустишься по железной лестнице – и ты на
берегу.
Следующий
день обещал массу интересного.
Расписание на стене столовой гласило, что
сегодня будет прогулка к Бакланьему
камню. Мы с Верой даже не обсуждали, что
будем вести самый активный образ жизни и
участвовать во всем, что будет предложено,
это разумелось само собой. Нашу группу
повела опытный инструктор Вероника. За
территорию базы мы вышли по той тропке,
которую я вчера нашла эмпирически и
которая за оградой раздваивается вправо-влево.
Наш путь лежал налево.
Для
начала мы миновали Малый Колокольный мыс.
За мысом под его укрытием оказалась
безмятежная маленькая бухточка с белым
песком. На берегу стояла палатка – такой
пляж никак не может пропадать зря. Потом
нам пришлось подняться в гору, а уж далее
нас повела высоко над Байкалом лесная
тропа. Идти по лесной тропе среди сосен в
солнечный летний день – это само по себе
удовольствие, а если слева от тебя между
деревьев синеет Байкал, а яркое солнце на
синем безоблачном небе рассыпает по воде
мириады звезд, то ничего сверх этого
желать уже невозможно. Под ногами
пружинят сосновые иголки, временами
дорогу пересекают корни деревьев. Все
идут вперед, не останавливаясь, но если
очень хочется, то можно осторожно подойти
к краю обрыва и заглянуть вниз. Вполне
возможно, что глазу откроется крохотный
пляжик с чистым белым песком. Он такой
крохотный, что там разве что вдвоем
только и разместиться, но вот как туда
попасть?
Лесная
тропа шла ровно почти без спусков и
подъемов, и лишь в конце прогулки почти у
цели нам пришлось карабкаться наверх,
хватаясь за ветки деревьев и ставя ноги
на выпирающие из земли корни. Если бы не
ветки и не корни, то неизвестно, как тут
вообще можно было бы забраться вверх.
Преодолев это препятствие, мы были вполне
вознаграждены, потому что оно оказалось
последним на пути к цели. Вскоре нашим
взорам предстал Бакланий камень.
Он
представляет собой голую скалу метрах в
ста от берега. Когда-то на ней гнездились
бакланы, откуда и произошло название
скалы, но потом с бакланами что-то
случилось, и их тут не стало. Теперь это
место облюбовали чайки. Они выводят тут
птенцов, так что Бакланий камень
представляет собой птичий роддом и
детсад. Птенцы тут в безопасности, потому
что никакой зверь до этой скалы не
доберется.
На
Байкале очень мало островов, и, наверно,
по этой причине Бакланий камень кое-кто
повышает в звании и называет островом, но
при всем уважении к его выдающейся роли в
выращивании молодого птичьего поколения
считать его островом я не могу. Да и
вообще сам по себе он меня не впечатлил,
нет в нем ни живописности, ни
величественности, но вот издали в
обрамлении воды, берегов, деревьев и неба
он смотрится очень хорошо и придает
пейзажу некую пикантность подобно
родинке на щеке красавицы.
С
этой точки, где мы сейчас стоим,
открываются прекрасные виды. Сюда стоило
прийти даже не столько ради Бакланьего
камня, сколько из-за этих живописных
пейзажей. Мы стоим на краю мыса, который
упирается в Бакланий камень, а берега в
обе стороны описывают широкую дугу,
особенно впечатляющую в той стороне,
откуда мы пришли. Вдалеке виден Малый
Колокольный мыс, за которым прячется наша
база отдыха, но он как-то потерялся на
фоне гор, а вот другой мыс, его родной
братец с названием Большой Колокольный,
выдается далеко в море и является
доминантой пейзажа. Простор неописуемый!
Интересно
посмотреть на берег, по которому мы шли.
Невозможно догадаться, глядя на эти
отвесные скалы, что там наверху,
оказывается, проложена тропа и по ней
можно комфортно идти. Эти дикие скалы не
предполагают ничего подобного. А прошли
мы, оказывается, изрядный путь, и теперь
надо столько же идти обратно, но это
нисколько не удручает; скорее наоборот.
Теперь можно идти не спеша и растягивать
удовольствие от прогулки, рассмотреть то,
что не успелось в стремлении к Бакланьему
камню. Я сказала Вере, что пойду медленно,
предупредила об этом Веронику и скоро
осталась одна. На лесной тропе по-над
Байкалом можно встретить много
удивительного. Вот, например, я сразу же
увидела маленький кедрик, который вырос
прямо у тропы. Какой же он пушистый и
трогательный! В этих краях растут сосны,
но вот кедров почему-то нет. Мне это
кажется странным, хотя ученые, наверно,
имеют этому научное объяснение. Я не
видела тут ни единого взрослого кедра, но
вот маленькие кедры, кедры-детишки и даже
кедры-подростки, встречались не раз.
Каждый раз меня это несказанно радовало.
Может быть, их тут специально кто-то
посадил? Если да, то он сделал доброе дело.
Кедры – очень красивые деревья, и где же
им еще расти как не здесь?
Этот
берег хотя и дикий, но людьми посещаем. По
пути не раз встречались места стоянок
туристов, а кое-где и с постояльцами. В
отличие от многих иных мест никаких
следов праздного человеческого
времяпрепровождения тут нет. Ни на берегу,
ни в лесу нет никакого мусора. Большое
достоинство этого края в том, что он
совершенно недосягаем, тут еще не
проложены дороги. Видимо, сюда покамест
добираются только культурные люди,
которые имеют привычку за собой убирать.
А кроме того, за этим, наверно, и следят,
потому что в одном месте я видела мешки с
мусором, которые, видимо, кто-то заберёт
для утилизации. Кстати говоря, мы ведь
находимся на территории Прибайкальского
национального парка, который охватывает
значительную часть западного побережья
Байкала, и это само по себе обязывает.
Моя
прогулка была великолепной, но конец ее
пришлось скомкать. Я заторопилась, потому
что приближалось время обеда. На обед я не
опоздала, но вот последнюю часть пути с
большим сожалением прошла быстрым шагом.
Но ничего, я еще наверстаю упущенное.
Я
действительно наверстала упущенное
прямо на следующий день. В распорядке
этого дня была прогулка на скалу
обозрения, но обстоятельства сложились
так, что мне не пришлось туда идти. Почти
не завидуя Вере и полностью смирившись с
превратностями судьбы, я пошла на ближнюю
прогулку вчерашним маршрутом, прошла
примерно половину пути до Бакланьего
камня и получила максимум удовольствия,
какое только можно получить. Прогулка
началась с того, что на тропе возле ограды
я повстречала бурундука; если быть точнее,
мы не повстречались, а шли в одну сторону.
Бурундук часто останавливался и
копошился в шишках возле ограды, а я
тихонько чуть дыша старалась
приблизиться к этому полосатому чуду
природы, чтобы как следует на него
налюбоваться. Бурундук не особенно
возражал против моих ухищрений и
довольно долго терпел мое присутствие, но
потом вдруг взял и резко ускакал, только
его и видели.
Вернувшаяся
к концу обеда очень довольная Вера
рассказала подробности прогулки на скалу
обозрения. Пожалуй, слово "прогулка"
для такого похода будет слишком
легкомысленным, маршрут оказался гораздо
сложнее вчерашнего. После того, как долго
шли вдоль берега и миновали несколько
бухт, был долгий нудный подъем из разряда
тех, которые лыжники называют
тягунчиками, потом лазанье по скалам всё
вверх и вверх. Возвращались другим путем,
и он был отнюдь не легче. Но за всё это
путешественники были разнообразно
вознаграждены. Со скалы обозрения
открывается вид на половину Байкала, а
если не на половину, то уж во всяком
случае все окрестные бухты, в том числе
наша Академическая, видны как на ладони.
Были там еще какие-то энергетические
колодцы, откуда прямо-таки бьет энергия и
возле которых долго лучше не находиться,
а если недолго, то можно хорошо
зарядиться как аккумуляторам от розетки.
Не зря Вера пришла жизнерадостная из
этого похода несмотря на все его
трудности. Но немаловажно и то, что умная
опытная Вероника вела группу очень умело.
Она никуда не спешила и вовремя
останавливалась, давая всем отдышаться и
отдохнуть.
Наступил
третий день, а вместе с ним и третий поход,
на этот раз в падь Долгую. Вела нас не
Вероника, а девушка лет двадцати, очень
спортивная и выносливая. К сожалению, я
напрочь забыла, как же ее звали. Кажется,
Женя. Или нет, Таня. А может быть, Даша?
Ладно, пусть будет Даша.
Путь
с нашей базы лежал, как и вчера, направо.
Вскарабкались на скалу Жандарм, немного
на ней постояли и двинулись дальше.
Именно тут я была в первый вечер, открыв
для себя безграничный и по-сумасшедшему
синий Байкал. Синева и сегодня здесь
несказанная, но долго любоваться на нее
некогда, нас ждет неведомая падь Долгая.
Спуск со скалы оказался очень крутым, и
для его облегчения здесь даже приделаны
какие-никакие перила, впрочем, не очень-то
надежные. Спустившись, мы оказались в
соседней бухте, которая называется
Песчаной. В отличие от нашей обыкновенной
бухты она очень известна и даже знаменита.
Здесь самый настоящий прекрасный мелкий
песок белого цвета, а еще тут растут
ходячие деревья. Бедняжки, песок все
время уходит у них из-под ног... то есть, из-под
корней, и они судорожно цепляются за эту
ненадежную опору, вновь и вновь
углубляясь в землю, а корни так и остаются
над землей, и деревья стоят на них как на
множестве лап. Из-за этого кажется, что
деревья идут. Говорят, что они и впрямь
двигаются со скоростью нескольких
сантиметров в год. Нелегкая у них тут
участь, хотя их, может быть, утешает, что
место благодаря им стало знаменитым.
Берег
Песчаной бухты населен отдыхающими.
Здесь тоже расположена база отдыха,
правда, с нашими "Байкальскими дюнами"
ее не сравнить. Зато отдыхающие могут
сколько угодно любоваться на гуляющие
деревья и зарываться в горячий песок на
склоне Большого Колокольного мыса. Этот
очень приметный мыс служит северной
границей бухты.
Мы
прошли вдоль бухты бодрым походным шагом,
повязли немного в горячем белом песке,
прошли по седловине мыса, и бухта
Песчаная осталась позади. Даша
целеустремленно вела нас вперед.
Процессия уже сильно растянулась, но у
Даши не было привычки кого-то дожидаться.
Это еще ничего, если видишь хотя бы одну
спину, за которой можно идти. Самое
главное, чтобы у этой спины впереди тоже
была спина, за которой можно идти, и у той
спины чтобы была спина, а вот если
несколько спин потеряют впереди идущую,
тогда дело становится трудно поправимым.
Именно это и произойдет в один не очень
прекрасный момент.
За
бухтой Песчаной оказалась новая бухта,
небольшая и уютная. Уж не из-за уютности
ли ей дали название Бабушка? Она тоже была
населенной отдыхающими, но уже дикарями.
На опушке леса раскиданы палатки, на
берегу стоит катер; народ загорает,
купается или готовит обед – и все это на
виду самого синего озера в мире. Миновали
мы и эту бухту. Дальше путь пошел в гору, а
когда мы уже забрались изрядно высоко,
тропа пошла по-над озером, то и дело
открывая соблазнительные виды из
всевозможных сочетаний камней, сосен,
скал, бухт и бухточек и конечно же, его
величества Байкала во всей его красоте и
необъятности. В одном-двух местах Даша
специально выводила нас на естественные
обзорные площадки и лаконично говорила:
"Вот, смотрите!" Да, действительно,
смотреть не насмотреться. И зачем нам
какая-то падь Долгая, когда тут такая
красота? Но, наверно, нас не зря туда ведут,
там наверняка есть что-то необыкновенное,
так что надо идти.
Мы
с Верой шли в арьергарде. Удивляться
этому не приходится, потому что мы обе то
и дело отвлекались что-нибудь снять. А как
тут удержаться, если каждый новый шаг
открывает новый прекрасный вид? Но мы
были не одни и потому не волновались.
Спины впереди идущих все время были в
поле зрения. Да и тропа тут хорошо видна,
не заблудишься.
Но
эта коварная тропа привела нас на какую-то
скалу и исчезла. Вернее, она не исчезла, а
размножилась. Несколько тропок
спускались со скалы в разные стороны, и по
какой из них идти, было совершенно
непонятно. Где народ и где наша Даша?
Почему она нас не дождалась, почему
бросила? Ох уж, эта Даша! Мы стали кричать,
аукать, но тщетно – ни звука, ни шороха в
ответ. Да что же такое в самом деле! Не
придется ли тут заночевать? Кое-кто в этот
момент решил, что пойдет назад. Бог с ней,
с падью Долгой, надоело. Одни трудности на
пути, сколько можно? Они попросили нас
сказать Даше, что ушли обратно. Что-то мне
подсказывало, что Даше это глубоко
безразлично, но мы пообещали передать,
если доведется ее увидеть.
Сколько
времени мы тут торчали, я сказать
затрудняюсь, но вдруг откуда-то из-за
камней объявился мальчик лет двенадцати,
который оказался сыном одной из женщин,
куковавшей вместе с нами на этой скале. Мы
несказанно ему обрадовались, а он сообщил,
что уже четвертый раз взбирается сюда,
всё дожидаясь маму. Это на сколько же
времени авангард во главе с Дашей нас
опередил? И что было бы, если бы не этот
заботливый сын своей мамы? Даше выговор!
Нельзя же так мчаться вперед, никого не
дожидаясь! Мы действительно потом
сделали ей выговор, но он вряд ли сильно
подействовал на легкомысленную Дашу.
Мы
отправились вслед за мальчиком в бездну,
которая перед нами открылась. Оказалось,
что спускаться с этой скалы нужно вовсе
не по тропкам, кем-то проложенным, а по
крутому откосу градусов под семьдесят.
Кое-как, на карачках, цеплялясь за все, что
попадется, в основном за корни и ветки, мы
спустились с этой скалы и оказались на
берегу прелестной бухты с чистым песком и
живописными камнями возле берега. Это и
была конечная цель нашего путешествия.
Заявляю со всей ответственностью, что
спуск с той скалы себя оправдал, а те, кто
ушел обратно, почти находясь у цели,
сделали это напрасно. Правда, никакой
пади тут не просматривалось, и я как
последняя зануда спросила у Даши, где же
обещанная падь Долгая. "Это и есть падь",
- ответила она. "Какая же это падь? Это
берег." – удивилась я. "Ну, это так
называется", - сказала она. Нет, Даша
явно не созрела еще, чтобы водить кого-то
даже на пять метров, а не то, что на пять
километров. Может быть, она никогда для
этого не созреет, потому что было
совершенно очевидно, что все это ей
нисколько не интересно, - ни люди, которые
за ней идут, ни пейзажи эти, виденные уже
сто раз за лето, и совершенно никакой
разницы, падь это или бухта.
Народ
уже давно получал тут всевозможные
удовольствия, то есть купался или сидел
на камнях наподобие русалок, если,
конечно, русалки сидят на камнях. За всем
этим наблюдал деревянный истукан,
искусно вырезанный из тонкого бревна.
Говорят, что его тут прибило к берегу, и
кто-то позаботился поставить его стоймя и
закрепить в земле. Теперь он тут главная
достопримечательность, и самое главное –
он же сам себе выбрал место, где ему быть.
Байкал помог, а выбирал сам, так что
непростое это место, очень непростое.
Спустя
недолгое время нам пришлось подниматься
тем же путем, что и спускались.
Подниматься легче, и этим можно было
утешаться, когда снова на карачках,
цепляясь за корни и ветки, мы карабкались
вверх. Если когда-нибудь меня спросят, что
выдающегося я сделала в своей жизни, я с
гордостью отвечу, что спустилась и
поднялась на одну почти отвесную гору
прямо на берегу Байкала, и он был тому
свидетелем.
Обратный
путь каждый прошел в своем ритме.
Авангард опять ушел вперед, но теперь уже
никто за ним не бежал. Тут заблудиться
невозможно, разве что очень постараться.
Широкая тропа сама ведет куда надо, да и
Байкал все время в поле зрения. Хорошо
идти, никуда не торопясь. Я шла бы еще
медленнее, если бы не приближалось время
обеда. В бухте Песчаной я задержалась и
как следует всё рассмотрела. Деревья с
обнаженными корнями строго говоря там
находятся только в одном месте – на
склоне мыса. Это особое место бухты. Тут и
глубокий песок, в котором вязнешь при
ходьбе, тут и ходячие деревья, тут и сухие
останки тех деревьев, которые не
справились с превратностями судьбы, тут и
заросли странного шиповника, который
растет как трава и уж никак не выше травы.
Его выдают созревающие оранжевые и
красные ягоды, добавляющие красок этому
склону. На нескольких одиноко торчащих
скалах сидят чайки. Удивительное место.
На
самом берегу тут стоит основательный дом
деревенского типа под шиферной крышей с
хозяйственными постройками. Это явно не
туристический дом, тут кто-то всерьез
живет, может быть, даже зимой. Кто они?
Метеорологи? Летом тут прекрасно, но вот
как им живется зимой, когда вокруг ни души?
Небось, зимой сюда запросто могут прийти
четвероногие гости из тайги, да и
поговорить не с кем кроме как со своей
половиной, с которой за долгую зиму всё
переговоришь сто двадцать пять раз.
После
таких отличных прогулок должен
разыгрываться зверский аппетит, и мы с
Верой на него не жаловались, но тому была
и другая веская причина. Кухня на нашей
базе отдыха была выше всяких похвал.
Помимо иных всевозможных блюд нас три
раза в день кормили омулем,
приготовленным каждый раз по-новому. Он
нам совершенно не надоел за эти дни и даже
наоборот - потом мы по нему очень скучали.
Вкуснейшая рыба при всех способах
приготовления. Впоследствии нам
предстоит узнать одно экзотическое блюдо
из омуля, не опробованное здесь, но об
этом в свое время.
Прогулявшись
утром по горам, в
послеобеденные часы можно с полным
правом расслабиться и посвятить себя безделью, сидя в тенечке или
загорая на пляже. Можно также провести
время на теннисном корте или за бильярдом.
Купаться тоже можно, но что-то не очень
тянет. На Байкале это дело сильно на
любителя, потому что водичка тут хотя и не
ледяная, но холодная, и долго в ней не
пробудешь. Но если уж купаться, то только
на этом берегу и только в июле-августе.
Самое теплое место на Байкале – это как
раз соседняя бухта Песчаная, ну, и
Академическая заодно. Их иногда даже
считают одной и той же бухтой.
Сегодня
здесь наш предпоследний день, завтра в
это время нас уже тут не будет, и до
безделья ли тут? Меня давно уже манит наш
ближайший сосед - Малый Колокольный мыс.
Он совсем рядом, между его скал мы сидели
у костра в первый день. Его еще
неофициально зовут Дедушкой, хотя я в
этом не совсем уверена. Наверно, он
родственник бухты Бабушки, но тут
заложена какая-то путаница, потому что
говорят, что есть еще то ли скала, то ли
мыс Бабушка. А еще есть Внучка – тоже то
ли бухта, то ли мыс, то ли скала. Я не
смогла разобраться в этих родственных
связях, но про мыс Дедушка мне сказала
Вера, а она услышала от Вероники. Вероника
зря говорить не будет, поэтому я верю, что
мыс Малый Колокольный – он как раз
Дедушка и есть. А если и не Дедушка, все
равно я должна обязательно на нем
побывать. Сейчас или никогда! Вера
принимала солнечные ванны и параллельно
решала увлекательные головоломки,
поэтому мой призыв сходить к Дедушке не
нашел в ней отклика, и я пошла одна.
Хотя
он и рядом, но идти к нему нужно на общих
основаниях – выйти по известной тропе за
территорию базы и идти вдоль ограды
налево. Когда ограда закончится, вернее,
ограда и тропа разойдутся в разные
стороны, можно начинать подъем на мыс.
Некрутой
склон из мелких камней позволяет
подниматься вверх более-менее спокойно,
не выискивая дополнительных опор, хотя в
некоторых местах камни могут поехать
вниз вместе с вами. Чуть выше начинаются
тропы, и надо скорее найти одну из них и
идти по ней, а она куда-нибудь приведет. Я
долго бродила по мысу по тропам и без троп,
исследуя его вдоль и поперек. Каюсь, я не
весь его обошла. Может быть, сказалась
усталость как от сегодняшней прогулки,
так и общая усталость от всех здешних
впечатлений. Столько всего
разнообразного довелось увидеть за эти
три дня! Но кое-что легло в копилку и после
этой прогулки. Бакланий камень, например,
только выиграл оттого, что виднелся
вдалеке в обрамлении гор и деревьев. И
Байкал еще раз явил себя во всей своей
красе. В верхней части мыса тут и там
живописно разбросаны громадные валуны, а
на краю стоит высокая неприступная скала
правильной формы. Ее форму при желании
можно счесть похожей на колокол, и видимо,
отсюда произошло название мыса.
Здесь
растут сосны, но тут им тоже приходится
несладко. Хотя здесь под ними нет зыбкого
песка, но расти на камнях – тоже дело
сложное. Оттого-то здесь больше голых
камней, чем деревьев. Я встретила тут
несколько кедриков разного возраста и
обрадовалась, что они и тут как-то
прижились. Когда-нибудь вырастут
большими, крепкими, и все им будет нипочем.
Наступил
наш последний вечер на "Байкальских
дюнах". Все хорошее когда-нибудь
кончается, кончается и это, и даже слишком
скоро. Сидеть вечером на пустом пляже –
одно из здешних удовольствий. Наша база
находится на западном берегу озера, и
видеть закаты над Байкалом мы не можем.
Вечером солнце скучно и банально уходит
за гору, у подножья которой мы
расположились. Но Байкал - удивительное
место. Солнце приближается к вершине горы,
и тени постепенно надвигаются на ее склон,
на дома, на берег. Все темнеет, а Байкал
становится светлее. Небо на восточной
стороне озера окрашивается в пурпурный
цвет, словно вечерняя заря опоясала нас
по всему кругу, и вода начинает играть
пурпурными бликами. Удивительное место –
озеро Байкал!
В
наш последний вечер для немногих
избранных, оказавшихся на берегу, природа
устроила маленький спектакль с двумя
актерами. Вполне возможно, что видеть его
была удостоена только я одна. Уже давно
кончилась дневная суета, берег опустел,
всё стихло. На воду опустились две чайки и
стали громко переговариваться между
собой. Одна чайка была побольше, другая
поменьше. Я решила, что это мать и сын. Сын
явно в чем-то провинился, и мать
занималась его воспитанием. Она
специально прилетела с ним на этот
пустынный берег, чтобы не делать выговор
при всем семействе. Подростки, сами
знаете, очень ранимы. Чайка-мать громко и
резко выговаривала ему за проступок, а
сын отвечал ей робко и виновато редкими
возгласами. Его ответ строгую мать не
устраивал, и она опять громко его
отчитывала. Они долго качались на волнах
и разговаривали, а потом наконец что-то
решили между собой и стали качаться рядом
и молча. Видимо, сын осознал свой
проступок, и мать его простила. На меня
они не обращали никакого внимания. Может
быть, они и не видели меня. Я сидела
неподвижно и слилась с окрестным
пейзажем. Да и кто я такая, чтобы меня
замечать?
В
этот момент мне подумалось, что ведь это
мы все у них в гостях, а не наоборот. Мы
пришли на их исконную территорию, мы им
нисколько не нужны и только мешаем, если
ведем себя бесцеремонно. Конечно, здесь, в
этом уютном благословенном уголке, столь
заботливо обустроенном, люди ведут себя
культурно. Тут при строительстве не
срублено ни одного дерева, все дома
построены из привозных бревен. Для
отопления сауны и для костра дрова тоже
привозят специально из иных мест. Мне
довелось однажды наблюдать, как к берегу
пристал катер и с него стали сбрасывать
дрова. Один человек сбрасывал, другие
относили их к сауне и складывали в
поленницу. Потом на берегу убрали
образовавшийся мусор, и всё стало по-прежнему
чисто, словно и не было никаких дров.
Если
нам не довелось видеть здесь байкальские
закаты, то уж встречать восходы нам никто
не мешал. Только вставай пораньше, и все
восходы твои. Да и вставать надо не так уж
рано, семь часов – это вовсе не рань. В это
время года солнце здесь встает над
Большим Колокольным мысом. Оно уже
поднялось над Байкалом, но его
загораживает мыс. Нужно дополнительно
дожидаться, пока оно одолеет эту преграду,
но этим процессом можно управлять, если
ходить туда-сюда по берегу. Пойдешь левее
– солнце уже над мысом, вернешься обратно
– оно еще не поднялось. Пойдешь правее –
ага, солнце уже пустило из-за мыса свои
лучи и вот-вот покажется. Это дает
восхитительное ощущение, что ты сам
руководишь восходом. Где и когда еще это
возможно?
Большой
Колокольный мыс играл в нашей жизни
выдающуюся роль. Хотя он принадлежит
бухте Песчаной, но мы беззастенчиво и
совершенно бесплатно его
эксплуатировали. Вся жизнь нашей базы
проходила на его фоне. А куда от него
денешься? И стоит ли деваться? Этот
выдающийся мыс так далеко выдается в море,
что виден издалека, и не обязательно быть
в бухте Песчаной, чтобы на него смотреть.
Он прекрасно смотрится даже от
Бакланьего камня, а уж здесь, где он
совсем рядом, без него никак. Вот и
восходы без него тоже не могут обойтись.
Он делает очень хорошее дело для обеих
наших бухт, защищая их с севера. Недаром
бухта Песчаная – самое теплое место на
Байкале.
И
от всего этого настала пора уезжать. В два
часа сразу после обеда за нами придет
паром "Баргузин". Сегодня мы уже ни
на какие прогулки не идем, хотя в принципе
можно было и рискнуть, время позволяло. Я
даже подумывала, не дойти ли до Песчаной
бухты, но решила не ходить. Солнце сегодня
по-прежнему ярко светит, но кое-что
изменилось – наверно, из-за нашего
отъезда. Все дни Байкал был тих и спокоен,
лениво плескался о берег, а сегодня с ним
что-то случилось – пенные волны бьют о
берег, и чем дальше, тем сильнее. Сказали,
что это подул баргузин, тот самый
баргузин, который пошевеливал вал
неизвестному молодцу, что задумал
переплыть Байкал в омулевой бочке. Этот
ветер дует из Баргузинской долины,
которая от нас далеконько на северо-востоке,
но что ветру эти расстояния – только раз
дунуть.
В
назначенное время мы сидим на скамейке в
виду причала и ждем паром. Он пришел и
направился мимо нас в бухту Песчаную. Там
тоже есть люди, которым нужно уезжать, и
паром одним рейсом забирает всех. От
нечего делать мы наблюдаем, как паром
исчезает за скалой и через некоторое
время вновь появляется в зоне видимости.
Теперь он идет к нам. Некоторые самые
нетерпеливые уже направились к причалу. А
чего ждать? Паром уже обогнул скалу и
вышел в нашу бухту. Но вот здесь с ним
стало твориться что-то странное, он
перестал двигаться вперед и начал
совершать непонятные манёвры –
крутиться на одном месте и даже двигаться
назад. При этом из его трубы дым то шел, то
переставал.
-
Наверно, он сломался, - сказала я, - вон как
его крутит без руля и ветрил. И дым то идет,
то нет.
Вера
со мной не согласилась и выдвинула свою
версию:
-
Это баргузин виноват, его относит
течением.
Я
с ней тоже не согласилась, и мы слегка
поспорили, но скоро нам стало не до того.
Ситуация на наших глазах становилась все
более тревожной. Прошли полчаса, час, а
паром по-прежнему беспомощно крутился на
месте, временами пуская из трубы черный
дым. У нескольких отъезжающих в 19 часов
улетал самолет, и для них ситуация
превращалась в критическую. Они
собрались в административном корпусе,
где женщина-администратор уже говорила с
кем-то по телефону, пытаясь уладить
вопрос с отлетом, а опаздывающие
записывались в список – видимо, для
передачи в аэропорт. У нас с Верой большой
спешки не было, но тоже хотелось поскорее
уехать, потому что нет никакого интереса
сидеть на чемоданах и ждать у моря, то
бишь у Байкала, погоды.
Прошло
два часа, прежде чем парому все-таки
удалось добраться до нашего причала, и
все с радостным облегчением погрузились
в его недра. Судя по тому, как легко и
быстро он теперь помчался вперед, в нашем
споре права была Вера. Она оказалась
прозорливее меня и поняла истинную
причину задержки. Паром вовсе не сломался,
он действительно боролся с баргузином,
который в этом месте был как-то по-особому
коварен.
Я
не захотела сидеть в трюме и поднялась
наверх на корму. Заботливо обустроенный
кусочек земли под названием "Байкальские
дюны" стремительно удалялся от нас и на
глазах уменьшался в размере. Домики у
подножья горы стали игрушечными, а гора
выросла, и стал виден её истинный масштаб.
Но вот наш паром сделал вираж, и скоро
наша бухта вместе с берегом скрылась из
вида. Бухта Песчаная с ее далеко
выдающимся мысом держалась на виду
дольше, но и она в конце концов растаяла в
байкальских просторах. Вот, оказывается,
какой маленькой и незаметной точкой на
карте Байкала было место нашего
четырехдневного пребывания, как легко и
быстро оно пропало, исчезло с наших глаз!
Можно было погрустить по этому поводу, но
опоздание парома спутало все эмоции.
Приходилось думать, когда же мы доберемся
в следующий пункт нашего путешествия.
Правда, эти мысли не мешали смотреть, как
мимо проплывает берег Байкала с сопками,
которые то круто, то полого спускаются в
воду. Мы шли навстречу солнцу, и оно
сверкало в воде миллионами бликов. Это
Байкал дарил нам на прощанье роскошную
иллюминацию. Правда, как потом выяснится,
мы с ним прощались не насовсем, и о новых
встречах с ним речь пойдет в своё время.
Через
час пути паром пристал к берегу в
знакомом месте близ селения Большое
Голоустное, где его заждались новые
пассажиры. Им пришлось два часа сидеть на
неуютном берегу и ждать. Снова произошел
обмен людьми между автобусом и паромом, и
переполненный пассажирами автобус
двинулся в путь. Почему-то на этот раз
людей в автобусе было больше, чем он мог
вместить, но все как-то разместились. А
что тут поделаешь, если всем надо ехать?
Сложно найти иной способ выбраться из
этой глуши кроме как на этом автобусе.
Долго
ли, коротко ли мы ехали, - наверно, скорее
коротко, чем долго, - как наш путь
преградил маленький уазик, и автобус
остановился. Сначала мы удивились
беспардонному поведению этой крохи, но
тут же выяснилось, что он приехал
специально за теми, кто опаздывает на
самолет. Все опаздывающие немедленно в
него перебрались, и шустрый уазик быстро
умчался вперед, оставив по себе недолгую
память в виде шлейфа пыли. Хочется
надеяться, что благодаря совместным
усилиям администрации "Байкальских
дюн" и этого шустрого транспортного
средства никто на самолет не опоздал. Да и
зачем надеяться? Наверняка так и было, я в
этом совершенно уверена. А наш автобус
безмятежно и неторопливо двинулся вперед
и через несколько часов привез нас в
Иркутск к драматическому театру. Мы
оказались в том же месте, откуда четыре
дня назад отправились в неведомые
байкальские дали.
Эти
четыре дня можно назвать сказкой, можно
назвать раем, нисколько не погрешив
против истины. Нам так или иначе безумно
повезло, погода расщедрилась и отпустила
нам на эти дни солнечную теплую погоду,
показав Байкал во всей красе. Чего еще тут
можно желать? Желать, конечно, можно
многого, но надо реально смотреть на вещи.
Мы увидели один из лучших байкальских
уголков, а если не увидели много других
прекрасных уголков, то что ж... Нельзя
объять необъятное, и Байкал тоже не
объять, хотя к этому надо стремиться. Нам
очень понравилось в "Байкальских дюнах",
и мы жалеем лишь о том, что провели там
всего четыре дня. Этого очень мало, и мы бы
с удовольствием остались там еще на
столько же, если бы всё зависело только от
нашего желания. |
|
