Бегу-бегу…

  Я одиночка по натуре. Пусть говорят, что веселый, общительный, милый или даже наоборот, а я все равно останусь одиночкой. Не будь я одиночкой, разве позволил бы себе неделю безвылазно торчать в лесу, заниматься никому не нужным, совершенно глупым на первый взгляд делом? Это вряд ли. Меня не угнетает, что кроме собственной шизы больше нет собеседников, мне не претит самообслуживание и забавляет человеческий страх одиночества.

Не единожды слышал вопрос: "А в лесу одному не страшно?". А что в лесу страшного? Сам лес? Он дружелюбный. Относись к нему с уважением, и бояться его смысла нет. Звери? Они страшны только когда голодные и в брачный период, а это бывает зимой или весной. В летнюю пору и особенно по осени они всегда сыты и довольны жизнью. Бывают, правда, и у них припадки ненависти, мести или просто настроение плохое, но от этого и среди людей, в людном городе никто не застрахован. Единственное, чего стоит опасаться одному в лесу, так это травм. Издержки любви к одиночеству. Никто на помощь не придет, никто не отыщет, никто не утешит. А потому, во избежание, приходится вертеть бестолковкой на 360 градусов и ворон не считать. Но это уже в привычку вошло, даже не замечается, что смотришь постоянно и под ноги, и по сторонам, и вверх, и назад оглядываешься. Тайга не терпит ротозеев.

Да, я не боюсь. И утверждение, что только дурень не боится, ко мне не относится. Я не боюсь, я опасаюсь, и это здорово помогает. Я опасаюсь переходить ручей по лесине. Не потому, что боюсь упасть, а потому, что опасаюсь скользкого бревна, холодной воды и камней в ней. Если, не приведи господи, скользнет кора по сопревшему стволу под сапогом, да упадешь головой вниз, на камни... Был бы кто рядом, это не было бы проблемой. А поскольку один, то лучше найти брод. Я не боюсь медведя, но опасаюсь медвежонка, одиноко бродящего по поляне или по берегу реки. Ведь где-то его мамуля рядом, и она не спрашивает о твоих намереньях, ты для нее угроза ее любимому мохнатому чаду и потому враг. А с врагами у нее разговор короткий, никакой дипломатии. Не боюсь я и болота, но опасаюсь топей. А уж нечисти лесной не только не боюсь, но и не опасаюсь. Свои все...

Кто-то спросит, а не одно ли это и то же – боязнь и опасение? Нет. Боязнь - это бездумная паника и постоянное ожидание "страшного", а опасение - это холодный расчет пути в обход опасности. Это привычка на уровне инстинкта обходить удобные и ровные на первый взгляд, а на самом деле подлые топи. Это умение заметить и придать значение птичьему переполоху где-то в стороне. Это подсознательная оценка своих сил и возможностей применительно к окружающему.

Я научился себя не переоценивать, и потому не боюсь.

Для человека, который постоянно думает, одиночество - это отдых, возможность расслабиться и наплевать на всех и вся. Забыть хоть на короткое время, что нужно себя вести и себя держать, и думать, думать, думать... Может, именно по этой причине мужики так любят выбираться на охоту, в баню или еще куда, подальше от суеты и заморочек. Я выбираю одиночество и лес. И при малейшей возможности бегу, бегу, бегу...

В этот раз я встретил в лесу счастливого человека – деда Митю. Он все лето прожил в зимушке на берегу реки. С весны подлатал зимовье и летом принимал в ней охотников и рыбаков. Веселый пенсионер, которого ушли с работы в связи с выходом на пенсию. Вот он с тоски в лес и сбежал. Обиделся на весь свет, но за два месяца лета все переосмыслил и снова стал человеком. Даже некая меркантильность в рассуждениях появилась: дескать, пока он в лесу на вольных хлебах, там, в городе, пенсия потихоньку на книжке копится, вот и будет на что зимнюю обувку справить при нужде. На зиму придется назад в город  перебраться, но в следующем году уж он обязательно расстарается да так отделает зимовье, что и на зиму останется. Зимой самая охота. А охотники да рыбаки, они всегда помочь ему рады. Кто консервы оставит, кто снасти, кто заряды для ижовки. Ну, а уж водкой поделиться - это святое дело...

Так и жил все лето. Сыт, пьян и нос в табаке. Однажды только неприятность случилась. Приехали на джипе, перепились здорово, чуть не перестрелялись, а уезжая, все дедовы шкурки добытые в багажник сложили и даже спасибо не сказали. Как так и надо. Ну, и дед от греха подальше перечить и упрекать не стал. Закон тайга, медведь хозяин... Да и угощали деда от души, пусть будет плата за щедрое застолье. А шкурки? Лес - вот он, в лесу зайцы, песцы, даже лоси. Озерко тоже не за горой, а там утки, чирки, гуси... В речке хариус, налимчики, линьки. Погребок в мерзлоте выдолбить - можно и впрок запасаться, и товарообмен наладить. Довольно часто приезжают просто оттопыриться, а потом локти грызут, что нечем перед супругами отчитаться, где был и что делал. Вот им бы тот же заяц свежемороженый или налимчик очень даже ценным бы показался перед обратной дорогой.

Пожил я у деда Мити денек. Помог ему коптильню соорудить, а на следующее утро дальше двинул. Вперед и влево, с наезженной колеи на нехоженые тропки. Вперед, к долгожданному одиночеству.

Нет охоты описывать дорогу туда и обратно. Все это уже не раз писалось, а повторяться не хочу. Все как всегда. Лес, костер, сосиска, шиза лесная. А вот о "там" - дело другое. Тут и странности, и интересности были. Начну с того, что валун мой не свободным оказался. Выбираюсь из кустарника еще по ту сторону ручья, бросаю взгляд на место заветное, о котором кроме меня и знать-то никто не может, а там… в позе лотоса сидит дама почтенного возраста в спортивном костюме, совершенно вся отрешенная. В общем, или не заметила, или вида не подала, но пока в котелке у меня варево не запахло, она и бровью не шелохнула. Из вещей ее ничего не видно - ни рюкзака, ни сумки, ни куртки, ни палатки. И кострище нетронутое с моего прошлого посещения. Удивился я и хозяйством занялся. Костерок смастырил, котелок наладил, лежанку подправил, дровишек запас, ну а когда шурпа запах распространять начала, тут она ожила, задвигалась, заскрипела. И нет, чтобы поздороваться, познакомиться… Одно слово, ведьма. Сразу с упреками, что так долго собирался, что в пути задержался, что еще в начале лета нужно было родничок в порядок привести, оборудовать, накопитель сварганить. А теперь я опоздал, ей некогда и вообще жизнь мимо меня проходит. А я молчу, интересно мне… Обычно камушек дает умиротворение и силу, а тут - будто и не медитировала мадам под светлым потоком. Может, это возрастное? Вот и она вслед за мной замолчала, только поглядывает на меня из-под бровей выщипанных глазами покрасневшими. Так же молча наплескала себе из моего котелка похлебки, молча слопала, встала и пошла легким шагом налегке к тропе, мною пробитой. Постой, говорю, время уже позднее, оставайся, утром провожу. А она - мне недалеко. И ушла. А я как балбес сижу над остывающим котелком и смотрю ей вслед. На мгновение только глаза отвел, опять глянул, а ее уже и нет в поле зрения. Не могла она ногами так далеко, до кустарника за такое короткое время даже бегом допрыгать. Странная женщина… странная… Ни тебе здрасьте, ни спасибо, ни до свиданья.

В принципе, в странном месте могут попадаться странные люди и происходить
странные события, но не до такой же степени странные. Кому рассказать, так за бред ведь примет. А в общем-то какая разница? Пусть каждый подумает так, как ему удобнее.

Я подобный фокус уже наблюдал в раннем детстве. Тогда я со своей прабабкой
наперегонки до дома бежал. Я по прямой дорожке, а она через овраг, в обход. Я вприпрыжку, а она на клюке верхом. Обогнала старая, даже не запыхалась, а я весь измотанный прибежал. Тогда я по наивности подумал, что подвез ее кто-то. Но теперь соображаю, что по тропке, через овраг разве что на мотоцикле бабку подбросить могли. Только откуда на селе в то время мотоциклу взяться было? Разве что у участкового "касик" был, но тот с коляской, а с коляской по тропке никак, и по мосточку-досочке только на двух колесах. Наш солидный милиционер совсем не похож был на каскадера, да и бабка вряд ли отважилась бы в гремящую колымагу сесть.

Очень хотелось на камень взгромоздиться, но решил малость повременить. Время
к вечеру, нужно ночлежку свою оборудовать. Лапника свежего нарезать, навес подправить.

Тиха украинская ночь… То же самое можно сказать и о местной. Что такое ночь в последние дни лета? Когда тепло по-летнему, звездно по-осеннему, небо чистое, воздух прозрачный, и ветра нет. Тихо до умопомрачения. Ветка не треснет, птичка не свистнет, зверь не рыкнет. Абсолютная тишина. Гнетущая тишина, непривычная. Прислушайся к ночной тишине в городе. Часы тикают, батареи булькают, время от времени машины за окном или прохожие взревывают, а тут… очень непривычно. Но и нарушать эту тишину как-то не совсем прилично получается, как в театре высморкаться или на совещании
громко чихнуть. Не осудят, но неудобно как-то.

Ночь приносит прохладу, но не прогоняет духоту. Влажность очень высокая, значит, к утру роса выпадет обильная. Встану весь мокренький, как суслик. Августовская ночь, августейшая, великая ночь с огромной луной и яркими звездами. Где-то в центральной России или даже на Алтае сейчас звенел бы воздух от сверчков, цикад и прочей нечисти, а тут только комариный писк за накомарником, да, может, еще пару раз за ночь филин ухнет. Тихо, спокойно и на душе отдохновенно. То ли одиночество так действует, то ли тишина мертвая, но на душе почему-то становится покойно и комфортно. А может, близость камня заветного? Вот он, в десятке шагов притаился черным уставшим медведем. Мой камень… Нет, теперь уже не только мой. Странная женщина странно его нашла, странно меня встретила и странно исчезла. Кто она? На "черную ведьму", кажется, не похожа, глаза не те. Видал я их глаза, от них по спине мороз пробегает. Если не злые, то холодные и равнодушные, а если в тебе интерес находит, то алчные и нетерпеливые. У этой не такие. Хоть и добрыми их назвать никак нельзя, а не такие. Мудрые и равнодушные. Немного раздосадованный взгляд и поведение… как будто все так и должно быть, хоть и случилось не так, как ожидалось. Упреки… Ведь знала же, что приду с задержкой, раз на камне сидела в отключке, знала и то, зачем приду и что делать стану. Раз с собой ничего не принесла, знала, что накормлю. Но почему так странно ушла? Завтра все узнаю. Скорее всего, завтра узнаю все… Только вот что из того, что узнаю, запомнить захочется? Что из этого запомнится, что из запомненного пригодится?

Мысли потихоньку путаются, тишина навевает сон. Отяжелевшее веко отсекает от сознания последний отблеск тлеющего костра, и я проваливаюсь в сон как в темный колодец, где пятно света вверху и его отражение далеко внизу. Это не свет и отражение. Это уже первый лучик солнца светит под сбившийся накомарник. Пора вставать, развешивать на солнышке влажный спальник, приводить себя в порядок и заняться тем, ради чего три дня добирался до заветного камня. В мешке кусок шланга, молоток, зубило, мастерок и пакет с цементом. Цемента немного, килограмма три, но его должно хватить для воплощения моей задумки.

Когда все утренние дела сделаны, приступаю к трудам. Прежде всего нахожу у ручья под сопкой немного глины, долго разминаю ее, время от времени смачивая в ручье, пока она не стала скользкой и мягкой, как пластилин. Потом мастерком осторожно снимаю дерн вокруг почерневшего с прошлого года колышка, скребу и убираю в сторону все, что можно снять, пока не показывается пласт песчаника. Где-то под этим пластом находится водоносная жила, узкая и плоская. Мне нужно пробиться прямо к ней. Молоток и зубило - вот необходимый инструмент. Откалываю песчаник небольшими пластинками, пока не появляется влага. Вода сочится из щели между пластами и медленно собирается мутной лужицей на дне ровной округлой выемки. Полдела сделано. Теперь и шланг пригодится.
Аккуратно разбиваю отверстие в щели между пластами песчаника по диаметру шланга, втыкаю в него шланг и так же аккуратно забиваю и замазываю глиной щель вокруг него. Теперь можно работать с цементом, вымываться и мокнуть не будет. Прикрываю часть шланга пластушками, укрепляю и уплотняю камушки раствором, благо все под рукой - и песок, и вода в ручье. Далее выдалбливаю небольшой водосборник, маленькое корытце выкладываю мелкой галькой на цементе. Получается очень даже симпатично. Бортик корытца поднимается сантиметров на десять над ландшафтом, дно уходит сантиметров на двадцать ниже уровня грунта. Позже, когда цемент хорошо схватится, вся эта конструкция накроется дерном, а водосборник пластом песчаника, чтобы ветром
мусор не наносило, а шланг попросту выдерну из треугольного каменного водовода. Влага, которая сейчас не спеша стекает по шлангу к подножью сопки, будет собираться в водосборнике, а лишняя стекать по желобку в верхней части корытца. Так получится постоянно обновляющийся запас воды, литров пять-шесть.

День подошел к вечеру, а я за работой этого даже не заметил. Только теперь, когда основная работа завершена, пробилось на поверхность чувство голода и досады, что так и не оседлал за весь день свой заветный камень. Времени вагон, куда я спешил? Куда бы ни спешил, но устал основательно. Человек, привыкший к сидячей работе, сорок раз сбегавший к ручейку и обратно с котелком, пролазивший остальное время на четвереньках и попрыгавший вприсядку, к вечеру представляет собой жалкое зрелище. Хорошо, что кроме окружающих деревьев никто этого жалкого зрелища не видит. Состояние полной убитости и разбитости не позволяет даже сварить бич-пакет. Пара галет, кусочек вяленого мяса из запасов деда Мити - и на покой. Теперь не мешает заснуть ни духота, не боль в икрах, не ломота в спине, ни тишина мертвая. Мертвый сон - здоровый сон. Но на этот раз не без сновидений. Снится мне мой камень, я на нем и пустота вокруг. И сознание того, что кроме меня и камня больше ничего нет и что меня бы не было, не будь этого камня. И еще острое чувство вины, что я есть, а всего остального нет, и никогда больше не будет. Может, лучше бы и меня не было вместе со всем мирозданием? Но ведь я помню мой мир, значит он во мне, значит… я - носитель мира. И не будь меня, мир бы исчез насовсем. Пока есть я, мир существует!!! Торжество душевное по этому поводу, восторг вселенский.

Странный сон приснился мне в странном месте. Весь следующий день я посвятил
отдыху, если можно так назвать скитание по сопкам в поисках плоского камня, подходящего для крышки водосборника. А нашел я его совсем рядом. Круглый плоский голыш подходящего размера, гладко обкатанный и отшлифованный ручьем. Замечательный цемент уже схватился, но еще недостаточно затвердел, чтобы встретиться с проточной водой. Потому я решил еще денек отдохнуть, и от нечего делать как-то само собой получилось, что начал потихоньку на голыше что-то скрести и царапать, потом осторожно зубилом долбить, потом доводить камешком то, что получилось. А вышла у меня к вечеру какая-то руна, или знак. Я в них не разбираюсь… А на камне я опять не посидел. Как-то в голову не пришло, что пора.

Следующее утро встретило меня изумительной красоты рассветом с туманом по низинке, птичьим щебетом и жуткой болью в мышцах. С этой болью можно бороться двумя способами: пойти в баньку и подставиться массажисту или стиснуть зубы и двигаться, двигаться, двигаться, пока вся боль не уйдет. Значит, самое время заняться сбором голубики. Вчера, болтаясь по окрестным сопкам, рассмотрел пару добрых "огородов" с крупной, почти как вишня, ягодой, вот туда и направился. От кустика к кустику, сигаретка за сигареткой. Голова пустая, только изредка "шиза" что-то пробормочет, так что не поймешь, послышалось или в самом деле кто-то что-то сказал… Так до обеда коробушку и наскреб. К тому времени цемент моей постройки уже хорошо подсох. Замечательный цемент, плотный и не потрескался. Выдернул шланг, сразу начала водица в корытце собираться. Сначала мутная, потом посветлела, а после, когда полное корытце набралось, вычерпал я все до капельки, накрыл, как собирался, да и обедом занялся. А ближе к вечеру наконец забрался я на свой камень. Понял я, что за женщина то была, для чего родник этот, и еще много чего, что не интересно было. Родник этот, не для меня. Если я из него пить стану, то лучше будет только мне, а всем окружающим только хуже. Для той самой странной женщины он предназначался с самого начала. А женщина эта тоже имеет свое значение для хода жизни. Не то чтобы что-то глобальное должна сделать, а просто непременное и… 

Ну, вот представьте. Должен загореться свет. Событие глобальное. Чтобы он загорелся, нужно щелкнуть выключателем. Событие необходимое, ведущее к осуществлению глобального. Но между двумя этими событиями, есть еще щелчок выключателя. Звук включения. Он не необходим, он не обязателен, он ни на что не влияет. Но он ДОЛЖЕН быть. Так вот, этой женщине и выпала роль того самого щелчка. Звука, предшествующего глобальному событию. А для того, чтобы она дождалась времени, когда будет должна выполнить свою миссию в этой жизни, ей необходим глоток живой воды. Той самой воды, которая сейчас тонкой струйкой вытекает из переполненного сделанного мной водосборника. Еще я понял, что этот родник будет журчать в течение полугода, а потом иссякнет, пробьет себе путь в обход моего сооружения. А в чаше под каменной
крышкой будет скапливаться дождевая вода с песком, пока песок не заполнит всю емкость. Через пару лет морозы и дожди сделают свое дело, и от родника останется только мое воспоминание, да круглый камень с руной, означающей "ЖИЗНЬ".

Она явилась на следующий день ранним утром, когда я уже собирал свои пожитки в обратный путь, все такая же холодная, даже надменная. Она знала, что я все знаю, и я знал, что она это знает, и говорить нам было не о чем. Молча поднялась по косогору, молча сдвинула крышку-камень. Зачерпнула горсть воды раз, другой, затем так же молча повернулась к тропе и не спеша ушла, оставив родник открытым. Я внимательно смотрел ей вслед, пока она не скрылась в ольховнике по ту сторону ручья, ожидая, что она повторит свой фокус с перемещением, но так и не дождался. Все. На данном этапе жизни я свое дело сделал. Миссия выполнена. Я еще не раз наведаюсь в это место, не раз буду восседать на камне, закрыв лицо накомарником, не раз еще вспомню эту пожилую женщину с ее фокусами, но не увижу ее больше никогда. У нее свой путь в этой жизни, у меня свой. Больше наши пути не пересекутся.

Нерюнгри август 2004г.