О войнах.  

Вопрос сам по себе довольно сложный, требует анализа в каждом конкретном случае. Я уже не так самонадеян, чтобы дать однозначный ответ. Человек не станет прыгать с небоскреба, надеясь на то, что у него за время падения вырастут крылья и он научится летать, но если у него за плечами парашют, он прыгнет. Прыгнет не смотря на то, что парашют может не раскрыться, что высоты для этого может не хватить, что ветром может швырнуть на стену  и т.д. Значит, пока есть надежда, поступок нельзя считать безрассудным.

Если поступок заведомо обречен на отрицательный результат, совершить его может заставить только отчаяние. Стоит посмотреть на безрассудный поступок с точки зрения совершающего его. Воин подставляет себя под очередь. Глупо, безрассудно, безнадежно. Противник изменяет прицел, что дает возможность второму воину прицельно бросить гранату. Точка подавлена, цель достигнута. Так насколько же безрассудным был поступок первого воина? Другой вопрос, зачем ребята вообще друг в друга стреляют...

Торговля – средство наживы. Политика – продолжение торговли. Война – продолжение политики. Следовательно: война – средство наживы! Но для кого? Не для парнишки, который под пули себя подставил, это точно. Парнишка стал под ружье по призыву Родины, отдал жизнь за Товарищей. Неважно и то, в кого он стрелял. Тот, в прорези прицела, тоже сражался за высокие идеалы. За родину, за партию, за веру, за вождя, за идею, свободу, независимость, собственную жизнь... неважно. В конечном итоге они оба отдали жизнь за чужую прибыль.

Я вижу перекошенное негодованием лицо интернационалиста, который сражался за идеалы. За то, чтобы я мог спокойно спать. Поклон им до земли. Я им за это благодарен и не хотел их обидеть ни в коей мере. Просто, если заглянуть в начало конфликта, в котором он принимал участие, обязательно найдется человек или группа людей, заинтересованных в улучшении своего положения и прикрывающих это красивыми, берущими за душу высокими словами о Родине, Свободе, Независимости, Вере, Благополучии Народа, Равенстве, Братстве. 

Я не верю в политика, пекущегося о благе народа. В конечном итоге, если станет народ жить лучше, можно будет с него больше взять. Чем лучше стадо себя чувствует, тем богаче владелец стада. Как ни пытаюсь, не могу оправдать тех, кто во имя абстрактного народа жертвует конкретным человеком. Очень напоминает жертвенного бычка в стаде. Не могу согласиться с термином "Оправданные жертвы". Чтобы разобраться, попробуем проанализировать общественные отношения на примере малой его ячейки.

Элементарная семья. Люди, которые не могут желать друг другу плохого, живущие ради сохранения вида, рода, для удобства и процветания всех членов ячейки, заботящиеся друг о друге. Общество, не разделенное на людей первого и второго сорта. Все решения принимаются коллегиально. Пока это общество небольшое: папа, мама, бабка, я, вместе – дружная семья, и отношения внутри ячейки идеальные. Каждому определен круг обязанностей. Есть сила и власть в лице папы, который выполняет основную роль в добыче благ для каждого члена семьи. Есть вспомогательная служба в лице мамы, которая преобразует добытое папой в товарный вид, делает из добытого готовый к употреблению продукт. Есть хранилище знаний, опыта и истории в лице бабули. И наконец, есть я. Потребитель для всех трех структурных подразделений, их ученик и помощник. Помогая, я обучаюсь.

Проходит время. Я вырастаю, обзавожусь семьей. Ячейка расширяется. Я обучен всему, чему могли меня научить предки. Я вполне могу лидировать, быть силой и властью. Я мудрее отца, поскольку имею опыт трех структур, я сильнее его, потому что молод, а он уже стар и немощен.  Но он продолжает оставаться властью, хотя роль добытчика перешла ко мне. Теперь папа – власть, я – сила, мама, поскольку бабуля свое отжила, - мудрость, моя жена – вспомогательная служба, мои отпрыски – ученики, помощники и потребители. 

Наиболее умный и ленивый из сыновей видит, что власть ничего не делает, только указывает, кому, что и как нужно делать, а это намного легче в физическом плане, чем быть силой. Не имея мудрости, он начинает стремиться к власти. Растет узурпатор. Он уже мечтает: когда вырастет, станет властью и будет лениво указывать братьям, сестрам и их семьям, что делать, как делать... С этой мечтой он вырастает, становится силой и... смешивает с грязью власть, т.е. немощного меня, который, имея мудрость, не может защитить положение, не имея физической силы. 

Поскольку я, бывшая власть, не в состоянии нести функции силы, я перехожу в разряд мудрости, а поскольку мудрость может пошатнуть власть, мне приклеивается ярлык выжившего из ума старца. Я перехожу в разряд бесполезных членов семьи, становлюсь человеком второго сорта. Братья, видя несправедливость в разделении обязанностей, готовят конфликт. Они не признают власть равного, но еще не проявляют этого каким либо действием. Узурпатор, зная о назревающем конфликте, упрочает свое положение, заручившись поддержкой не самого умного, но коренастого братишки.  Власть он  делить не собирается, а вот блага разделить согласен. И добавляется новая структура: он – власть, его коренастый брательник – сила власти, остальные – рабочая сила. 

Власть, имея силу власти, может по своему усмотрению распоряжаться плодами общего труда, применять метод кнута и пряника. Может премировать, лишить премии, наказать нерадивого, изгнать недовольного, запугать строптивого, вздуть зарвавшегося. Но это только повышает уровень недовольства в нижней части выстраивающейся пирамиды. Нужно заставить подчиняться с удовольствием и самоотверженно. И появляется еще одна структура.  Человек, который время от времени напоминает всем, как они хорошо живут, и что заслуга в этом исключительно власти, что, благодаря мудрому правлению, все процветают. Он убеждает в этом каждого отдельно и всех сразу. Он оратор, он талант, у него это получается. 

Теперь, когда власть стала кумиром, все недовольные властью становятся врагами и подлежат перевоспитанию путем лишения всех благ и прав. Проголодается, замерзнет и поймет, что власть нужно уважать, любить и ей подчиняться. Но число недовольных все равно растет, значит, должна расти и сила власти. Приблизить еще кого-то из силы рабочей? Упадет производительность. Значит, нужно искать рабочую силу на стороне, благо все ранее изгнанные далеко не разбрелись и живут неплохо, поскольку их общество еще не разрослось, иерархия у них изначальная. И сила власти возвращает блудных детей в лоно семьи. А поскольку они не хотят подчиняться власти, их сразу наказывают. Они превращаются в бесправных наказанных.  За счет труда наказанных растет благосостояние семьи. Семья, из тех, кто не наказан, очень довольна. Власть мудрая, власть добрая, власть богоподобна. Никто не может оспорить истину, что каждый лояльный власти член семьи стал жить лучше, что власть, сила власти и мудрость власти (нашлось наконец название оратору) заняты нужным, полезным делом. Они пекутся о народе и повышают его благосостояние. И  неважно, что положение уже передается по наследству. Только рожденный властью станет ею, а рожденный наказанным, останется наказанным и передаст свое положение потомкам. Что поделать... судьба такая... А кто с судьбой не согласен, мудрость власти прикажет, и сила власти так накажет, что сразу согласишься. Лучше подчиниться порядку...

Со временем выясняется, что наша семья не единственная, есть еще другая, которая желает во чтобы то ни стало вернуть в свое лоно нашу семью. Наказанным в принципе наплевать, на кого спину гнуть, а вот остальным членам семьи совсем не улыбается стать наказанными в другой семье. Но и жизнью рисковать, защищая свое положение, как-то не очень хочется. И мудрость власти начинает патриотическую кампанию, чтобы остаться у кормила. Возникает такое понятие, как священный долг каждого, патриотические чувства народа и пр. Кто не поддался патриотическим чувствам, идет в штрафной батальон. Его будет подгонять вперед тот, кто поддался и кому есть что защищать. А тут для поднятия патриотического духа прошел слушок, что каждый наказанный станет членом семьи, а его место займет наказанный из возвращенных в лоно. И вперед, за светлое будущее!!! 

Слухи, конечно, оказались слухами. Но изменения появились. Теперь наказанный на ступеньку выше раба, который не имеет вообще никаких прав, даже права на жизнь. Особо отличившиеся на защите отечества получили дополнительные блага, а семья может вообще не работать за счет труда рабов. Но рабов явно не хватает, и территории в обрез... пробовали отбирать друг у друга, но сила власти отшлепала и сказала: "Низзя!" А надо. А за лесом, за горами есть еще одна семья. Они варвары. Они наш порядок не признают, они нашу власть богоподобную не чтят, они мудрость нашу не признают. Их необходимо просветить. Не желают просвещаться? Тогда их нужно наказать, для их же блага. Ведь всегда наказывали тех, кто не считал наш порядок самым порядочным, нашу мудрость самой мудрой, нашу власть единственной и богоподобной. И все рвутся в бой на освобождение порабощенного темного народа от... неправильной власти. И снова как всегда впереди несознательные, за ними сознательные, и за этим наблюдают те, кому по положению помирать не положено,  власть и мудрость.

Пропустим кусочек времени с борьбой за власть, сферы влияния, рынки сбыта, отмену рабства, десятины, поденщины, революции и контрреволюции. Заглянем прямо в демократию. Семья сильно разрослась, и каждому ее члену ну очень хочется хоть немного, хоть десятилетие побыть богоподобным, непогрешимым, всемогущим и наимудрейшим, попользоваться всласть властью. Одно плохо: вследствие всех исторических переворотов наказанные так перемешались, так высоко поднялись по пирамиде, что даже норовят тоже властью стать. На худой конец мудростью или силой. Как же, все равны! Дудки!! Среди равных есть еще более равные, но каждый в своей прослойке.  И потому, побыв защитником прав профессионального союза, можно уже наскрести на свой магазинчик. Ну, а на более высокой ступеньке за типовой ваучер приобрести целую отрасль и стать естественным монополистом.  Ну, а еще выше... Но лучше молчать... Мудрость власти прикажет, и сила власти будет перевоспитывать...   

Власть развращает и выворачивает понятия о благе наизнанку. И я не уверен, что, окажись я у кормила, в промежутках между думами о благе народа не задумаюсь о приобретении дачки где-нибудь в южном тропике. А чтобы у меня на это хватило средств, нужно, чтобы все жили лучше. А для этого нужны сырье для промышленности, энергия в избытке, заводы и фабрики работающие, рынки сбыта для их продукции, производительная сила и территории. Но это нужно и другим, значит, свое нужно защищать от посягательства  конкурентов или отбирать у них.

Да здравствует мудрость власти, она обеспечит силу власти теми, кто будет это делать с патриотическим пламенем в сердце или без пламени, но все равно будет. Будет воевать, чтобы "всехнее" благосостояние повысилось, и тогда мне на дачку в тропике перепадет на фоне общего благосостояния.

К сожалению, я не власть, не мудрость, не сила и даже не семья. Так... наказанный, по наследству. И если придется, чтобы не стать рабом, пойду в бой за свободу, национальные интересы, благо народа и пр. Пойду с патриотическим чувством и пламенем в сердце. И буду стрелять, но не в того, кто это заварил, а в такого же призывника как сам, который за чужую дачку воюет, думая, что сражается за высокие идеалы.

Нерюнгри. Август 2002г.