Борьба со стрессом на горячую

Час, день, месяц... даже годы можно терпеливо переживать и пережевывать стрессы как маленькие, так и большие, но в конце концов наступает момент, когда необходима разрядка. Приходит конец терпению, кончаются нервы, весь мир становится черным и враждебным. Человек на грани срыва, из-за любой мелочи случается истерика, по любому поводу возникает бунт. Необходимо "снять стресс". Не буду вдаваться в биохимию процесса. Это в конце концов скучно даже тем, кто о нем все знает, а тем боле тем, кто о нем ничего не знает. Даже не зная физиологического механизма стресса, каждый с ним
как-то борется. Одни прыгают на лыжи и бегут от себя и проблем, или идут в тренажерный зал, где с остервенением тянут и дергают, крутят и раскачивают железки. Другие, не мудрствуя лукаво, покупают пузырь чего покрепче и идут к тому, кто не вызывает отрицательных эмоций. Третьи посылают в сердцах весь свет, и видя, что он не движется с места, идут туда сами. Идут отдохнуть от всего света в БАНЮ.

Баня, сауна или терма - разницы нет. Главное - пропотеть и расслабиться. Лично для меня самой благодатной является маленькая банька на берегу речки в лесу. Три полочка, на которых могут усидеть от силы четверо, не касаясь друг друга. Ну, и конечно, знатный банщик, знающий толк в паре. Такой первым делом загонит тебя в душ или к тазику с теплой водой, заставит смыть с себя грязь и застаревший пот. Аргумент основательный: "А чего нюхать в бане распаренную вонь?". Теперь нужно высохнуть и маленько разогреться. Сухое полотенце и двадцать пять граммов водки после помыва с мылом позволят сосудам
расшириться, порам открыться. Теперь можно и в парилку.

На первый пар забираемся все скопом. Жар сухой, кожей ощущается как легкое покалывание, но полок горячий до невозможности сидеть. Запах разогретой сосны и распаренной березы приятно щекочет ноздри. Смыть бы полок холодной водицей, чтоб остыл, но банщик эти поползновения категорически пресекает. Садимся на полотенца на средний полок, прогреваемся... А банщик понемногу священнодействует. Достает из-под лавки бадейку с отваром, таз с распаренным веником, вливает половину содержимого бадейки в таз и веником, смоченным в смеси отвара и березовой заварки, брызжет на каменку. Шипение капель, волна горячего воздуха и неописуемый аромат багульника, березовых листьев, ромашки и кедра проносится по парилке. Головокружительный взрыв эмоций. Все хватаются за уши, потирают плечи, прикрывают соски. Пора первого, сухого пара кончилась. Начинается обильное и продолжительное потение. Веник очередной раз сбрасывает на каменку порцию душистой влаги и звучит команда: "Первый пошел..." Все делают попытку встать, но с места срывается один, и под общий хохот выбегает из баньки.

На дворе морозец, но после парилки он не ощущается совсем. Так, приятная прохлада... С разбегу в прорубь и пробкой обратно. Ледяная вода обжигает как кипяток. Сидящие на полочке ждут. Вот в предбаннике слышится "буль-буль", это заморжовевший и резко охлажденный голый мужик наливает порцию для сугреву, и под этот "буль-буль" слышится команда: "Второй пошел!" На этот раз вскакивают сразу двое, поскольку жару переносить уже мочи нет, и, толкаясь в двери, повторяют весь путь первого. А первый, уже причастившись и прихватив баночку пива в полотенце, забирается на верхний полок. На дворе слышится басистый рев ныряльщиков, борющихся в снежном замете за право первым окунуться в прорубь. Наконец слышатся очередные буль-були, веник делает еще пару движений от тазика к каменке, и снова вся компания, каждый со своей баночкой пива, мирно сидит на полочке.

Тихонько гудит разговор о том о сем, а банщик уже тащит первого отогревшегося на лавку. Оставшиеся хитро перемигиваются, лыбонятся и мелкими глотками сосут из своих баночек. Банщик взбрызгивает с веника на спину лежащего на лавке душистую жидкость, заодно и на каменку, и начинает нежно, короткими взмахами похлестывать лежащее перед ним тело. От плечей до пяток, от пяток до плечей, и с каждым заходом амплитуда полета веника увеличивается... Листья с веника помаленьку опадают, скоро веник превратится в розги, но замах становится все короче, и до истязания розгами дело не доходит. Разомлевшее и истерзанное тело со стонами и кряхтением уползает смывать с себя листья березы, а с полочка извлекается следующая жертва, из-под лавки извлекается новый мокрый веник и процедура повторяется с точностью до скрипа. Наконец, последний разомлевший и исхлестанный, сам банщик, ополаскивается и занимает свое место на широкой лавке в светелке у стола. Но стол с закусками пока никого не занимает, все отдыхают и допивают нагревшееся в парилке пиво. Течет неспешная беседа "за жисть".

А пока беседа тянется, народ остывает, каменка нагревается, водка охлаждается. Готовится второй заход. Второй заход - это очень на любителя. Температура ниже, влажность выше, лень обуревает и голод подступает. Пиво с креветками только нагоняет аппетит, а приятная истома не велит вставать с лавки.

Проходит не более получаса, и все созревают для второго захода, а мы с банщиком остаемся в предбаннике, я буду делать ему массаж. Не люблю работать на сухую, но в бане массажные масла не годятся, особенно ароматические. Потому приходится мять высохшую плоть не скользкими руками. Сначала разминаются все мышцы и сухожилья, затем позвонки и суставы. Каждый нужно пошевелить и раскачать. Приходится прилагать немалые усилия, чтобы вернуть подвижность сочленениям. Банщик шипит: "Ну ты садюга... ты ж мне мышцы пораздавишь. Что же ты руки-ноги выворачиваешь? Голову открутишь..." Я привык к таким стенаньям. Зато мускулы избавятся от молочной кислоты, приобретут упругость, а сухожилья малость растянутся и станут эластичнее. Все суставы, даже те, которые привычно вывихнутые, станут на место. Будет новый человек. С остальными работать намного легче. Потные, скользкие и без масла, смазанные собственными жирами, выделившимися из пор вместе с потом.

Теперь всеобщая помывка с мылом, мочалками и горячей водой - и за стол. За время второго посидения в парилке весь запас спирта, принятого перед первым заходом и после ледяной купели, а также попавшего в нас с пивом, вышел с потом. В светелке звенит посуда, шелестят обертки с закусок, постепенно нарастает громкость разговора, а я сижу на полочке у все еще раскаленной каменки и лениво обмахиваюсь свежим веничком и потихоньку сосу из банки прохладное пиво. Блаженство тела и души... В таком состоянии, даже мысли ленивые. Ничего не хочется, даже к женщинам не тянет. Кажется, что вот оно - счастье... Но хорошо не бывает долго, долго бывает только не хорошо. Каменка потихоньку остывает, чувство комфорта помаленьку уходит. Значит, и мне пора мочалиться и к столу перебираться.

А в светелке уже все веселые, все до хруста чистые, видать, по третьей соточке приняли. Все наперебой что-то друг другу пытаются рассказать, и никто никого не слушает. Сколько раз уже замечал, что после второй народ разбивается на пары собеседников, а после следующих собеседник уже перестает интересовать, и человек становится оратором. Банщик на мой отказ вторично остограммиться угрюмо замечает: "Трезвый в хмельной компании - что сорина в глазу." Не хочу портить людям настроение своей трезвостью, потому напускаю на себя вид расторможенно-задумчивый и потихоньку, почти шепотом, одним горлом начинаю мугыкать мотив "ты казала у нэдилю, пидэм разом на вэсилля",. сосед слева подхватывает его уже вполголоса, и через минуту светелка сотрясается от пения во весь голос всей честной компании.

Песня кончается, посуда наполняется... Грядет пора купанья в проруби и борьбы в сугробе, а потом тихого вечернего разговора у камина тех, кто еще или уже будет способен тихо пить растворимый кофе с сигаретой или трубкой, или просто с разговором. Кто что больше любит...  

Нерюнгри, декабрь 2003г.