Выбравшись из ограждённой Лубянской площади, наконец отправляюсь на Театральную. Мне тревожно – а будет ли на своём обычном месте тот ветеран? Вдруг он не придёт? Если не придёт, это будет означать только одно – его больше нет на этом свете. Народ ходит туда-сюда по улицам и переулкам, развлекается как может. Людей много, это уже не отдельные люди, а толпа.

На Театральную отдельная процедура пропуска. Проверяют сумки, но не тщательно. В прошлые годы были рамки, нынче их нет. Послабление вышло? Иду к тому месту, где всегда сидит тот ветеран. Ура, он на месте! У меня отлегло от сердца. Он на своём обычном месте в своей обычной позе – отрешённый и как будто не замечающий всего веселья, которое царит вокруг. Время от времени к нему кто-то подходит и дарит цветы.

Я отдала ему фотографию, немного поговорили. Вообще-то он не ветеран войны, а ветеран труда, я бы сказала, ветеран военного труда. В одиннадцать лет в 41-м году он стал работать на заводе и проработал всю войну. В 43-м погиб на войне отец. Он ходит 9 мая на Театральную площадь каждый год начиная с 45-го года. Ему сейчас 85 лет.

А ветеранов на площади практически нет. Дорогие друзья, вам уже незачем приходить сюда с охапкой цветов, чтобы одарить ими ветеранов. Их больше нет, то поколение ушло. Самому молодому ветерану сейчас около 90 лет, и если он ещё живой, то сил на выход в город у него уже не осталось. Правда, иногда встречались отдельные ветераны, которых бережно вели под руку даже не дети, а внуки, и такой они представляли контраст друг с другом, молодость и глубокая старость! Печально на это смотреть, хотя приятно, что внуки у них такие хорошие! Раньше мы поздравляли с праздником ветеранов, а теперь нам уже до скончания века придётся поздравлять только друг друга.

Больше мне делать на Театральной площади нечего. Всё, что там происходит, известно по прошлым годам. Люди стихийно собираются в кружки и поют. Есть самодеятельные коллективы, которые собрали вокруг себя людей и поют им военные песни. Возле театра выстроена сцена, на которой играет оркестр, все в военной форме времён войны. Дирижёр оркестра играет также роль конферансье, он разговаривает с публикой, спрашивая, чего им сыграть.

Но есть тут и кое-что новое. Судя по всему, сейчас зарождается новая традиция – люди стали носить портреты своих родственников, участников войны. Кто-то носит их за спиной на рюкзаке, кто-то подвешивает на шею, кто-то просто несёт в руках. Настало время, когда они будут присутствовать среди нас только портретами.

Иду к метро, чтобы ехать домой. Всё равно надежды попасть на Красную площадь нет никакой. Вся улица, ведущая к площади, перегорожена. За ограждением пустое пространство без людей, производящее странное впечатление, а вдалеке, за другим ограждением, плотной толпой на Красную площадь идут люди. Это демонстрация "Бессмертный полк". Между нею и нами лежит полоса отчуждения, соприкасаться нам не положено.

Этим мои личные впечатления от дня 9 мая и закончились, но осталось одно незаконченное дело – побывать наконец на Красной площади, посмотреть её праздничное убранство и, само собой, всё сфотографировать. Это дело я оставила на завтра. Хоть та девушка с пистолетом и сказала, что площадь закрыта до 10 мая, но чем чёрт не шутит!

Чёрт ничем шутить не собирался. Назавтра по выходе из метро "Театральная" я увидела, что путь к площади прочно закрыт ограждениями. Ага, вспомнила я, кажется, именно сегодня Ангела Меркель должна положить венок к могиле Неизвестного солдата. Что ж, это мероприятие требует… чего-то явно требует. Может, уважаемая госпожа Меркель стесняется делать это на людях?

Пожалуй, основное, что запомнится мне от этих дней – ограждения, ограждения, ограждения на каждом шагу, сплошные препятствия, словно тебя заперли в клетку. Конечно, я сама виновата: на кой чёрт меня в эти дни тянуло туда, где меня совсем не ждали? Сидела бы дома, и все ограждения были бы нипочём. Я ушла оттуда и поехала по своим делам, твёрдо решив, что уж завтра-то я наконец туда попаду.

11-го мая я наконец попала на Красную площадь. Вот только праздничного убранства на ней уже не было! После десяти дней полной её недоступности все москвичи и гости столицы могли вдоволь любоваться на то, как рабочие деловито разбирают железные конструкции, с которых уже снято всё оформление.

Вот интересно, что за спешка гнала так срочно убирать праздничное оформление площади? 11 мая – это ещё выходной день, почему не дать людям пройти по праздничной площади и увидеть то, что было для них недоступно во все дни праздника? Отчего нельзя было подождать до вторника, когда наступят будни, все пойдут на работу? Ответа нет, хотя можно предположить, что устроителям всё смертельно надоело и они хотели наконец уж сбыть с рук этот длинный праздник, длившийся для них с 1 по 10 мая и ещё раньше. Сколько можно? Дайте уж наконец про всё это забыть! Других объяснений у меня нет. Хотя вот ещё одно: про москвичей тут вообще никто не думал, на них всем, просто говоря, наплевать. Всё было сделано "на экспорт" – для телевизионной картинки и для иностранных гостей, приехавших на праздник. Красная площадь – отчуждённое пространство, которое москвичам не принадлежит.

Так что же осталось в моей памяти от 70-летия Великой Победы? Звенья самолётов над Москвой, километры ограждений, девушка с пистолетом, железные конструкции на Красной площади. Про парад по телевизору не спрашивайте, он в общем и целом всегда одинаковый с некоторыми нюансами. Хорошо, что юбилей позади. Может быть, в будущем году, в рядовую годовщину, всё вернётся в спокойный ритм, не будет столь длинного марафона по приготовлению праздника, не будет стремления как можно дольше не пустить людей в максимально большое число мест. Но я, пожалуй, всё равно останусь дома. А что делать в центре города в это время? Праздник кончился навсегда вместе с ушедшими навсегда ветеранами, осталось государственное мероприятие наиважнейшей важности, в котором рядовым москвичам лучше не путаться под ногами, потому что их присутствие на нём не предусмотрено.