|
|
Сходила
я на выставку, и впечатления требуют
выхода. Искусствоведы и все другие
категории граждан, которые в искусстве
собаку съели по полученному образованию
или по долгу службы, хорошо знают, что и
как понимать и интерпретировать в
творчестве того или иного художника,
какие вторые-третьи-десятые планы и
подспудные смыслы есть в том или ином
его произведении, что он подразумевал,
что хотел сказать и не сказал. Хотя он и
не сказал, но они всё равно это знают. Они
с уверенностью скажут, что вот это
полотно написано в такой-то период, а
художник в это время интересовался, к
примеру, разъятием пространства,
вычленением либо соединением объемов и
всякое такое. К счастью, я всего лишь
дилетант, а с дилетанта взятки гладки –
что увидела, про то и расскажу, не
пытаясь понять больше, чем получилось.
Спасибо
Национальному музею Пикассо в Париже,
или скорее не музею, а зданию, в котором
оно находится, что этому зданию пришла
пора делать ремонт. Именно ремонту мы и
обязаны, что Москва увидела картины
Пикассо из этого музея. Они осуществляют
мировое турне и помимо Москвы побывают в
других странах и городах. Идея на время
ремонта пустить их по свету вместо того,
чтобы держать где-то под спудом, наверно,
не так уж оригинальна, потому что
напрашивается сама собой и кажется
совершенно очевидной, но осуществилась
она благодаря усилиям многих людей, за
что им тоже спасибо.
Я
не поклонница творчества Пикассо, но
пропустить такое событие было никак
невозможно. Тебе преподносят автора на
блюдечке с голубой каемочкой – не надо
ехать в Париж, и все надписи, пояснения
на русском языке, что тоже большой плюс,
потому что в Париже, естественно, всё на
французском. И интересно же. Одним
словом, вопрос, идти на выставку или не
идти, передо мной не стоял. Конечно, идти.
Очередь
в музей имени Пушкина тянулась вдоль
ограды и заворачивала за угол, но
двигалась быстро, и уже через полчаса я
вошла в первый зал выставки. Я сразу же
увидела старых знакомцев – например,
"Девочку на шаре" из собрания ГМИИ
имени Пушкина, многажды
растиражированную. Ее приводят в
качестве примера одной из первых, едва
речь заходит о Пикассо. В коллекции ГМИИ
много картин Пикассо. На выставке
картины из обоих музеев находятся
вместе – по периодам его творчества. А
надо сказать, что разнообразных
периодов у Пикассо было очень много, как,
наверно, ни у кого другого, и выставка
позволяет это увидеть воочию. Всё
начинается с так называемого голубого
периода, потом идет розовый, потом…
потом уже и не уследишь, что за чем идет.
Пикассо внес вклад во многие "измы",
включая реализм и сюрреализм, а у одного
"изма" даже стоял в истоках – это,
конечно же, кубизм.
Выставка
занимает большое пространство – около
десятка залов, потому что экспонатов
много. Большая их часть – это парижский
музей. От зала к залу меняется
содержание картин, и если сначала, в
голубом и розовом периодах, всё более-менее
понятно, то дальше начинаются сложности.
Войдя
в очередной зал, я бросила взгляд налево.
"Интересно показан город, - подумала я
про ближайшую картину, - внизу стены и
крыши, а выше они словно смешиваются, и
получается масса, этакий образ города."
Может быть, я и не говорила это столь
определенными словами, но город в
интерпретации Пикассо мне понравился.
Он немного напомнил мне милые городки,
где дома лепятся к склону горы,
поднимаясь всё выше и создавая
живописную смесь из стен и крыш. Подошла
ближе, прочитала название – "Мужчина
с мандолиной". Хм… Надо же так попасть
впросак! Хотя вот режьте меня на куски,
поджаривайте с маслом, а никакого намека
ни на мужчину, ни на мандолину я не
увидела. Ну да художнику видней, и я уже
не решилась как-либо интерпретировать
картину, висящую рядом, а сразу же
посмотрела название. Картина по стилю
была похожа на первую и не напрасно –
надпись гласила, что это "Мужчина с
гитарой". Эти картины даже и висят
рядом не просто так, они представляют
собой диптих.
Город
под кодовым названием "Мужчина с
мандолиной" мне настолько понравился,
что я не отказалась бы повесить эту
картину, то есть, разумеется, ее
репродукцию, у себя дома. Я бы никому не
сказала, что тут изображен мужчина да
еще и с мандолиной, и никто бы про это
никогда не догадался, разве что у меня
дома оказался бы искусствовед, который
съел хотя бы одну собаку на Пикассо.
Далее
я уже остерегалась так вот самонадеянно
решать, что изображено на картине, и
первым делом смотрела на название.
Иногда только название и проясняло
содержание. Если на картине, к примеру,
изображены зеленоватый треугольник,
белый прямоугольник и черная загогулина,
напоминающая молоток, то без названия
можно вообще потеряться в поисках
смысла, а оно сразу всё проясняет: это
гитара. Гитара так гитара. Художник так
ее видит и имеет на это полное право.
Зритель может постоять в недоумении и
отправиться восвояси, через минуту про
нее забыв, на что тоже имеет полное право.
С
Пикассо уж точно не соскучишься, как бы к
нему ни относиться. Разнообразие стилей
и форм завораживает. Идешь по залам,
внимательно рассматривая всё, включая
полотна с разбросанными там и сям
глазами или состоящие из причудливых
линий и пятен, и непроизвольно
вычленяешь из пространства что-то
особое, выдающееся – выдающееся хотя бы
в том смысле, что оно привлекло внимание
твоего взгляда. Так вот я дошла до
картины, где изображен некто синего
цвета с хищно вывернутыми ноздрями,
полуоткрытым ртом с редкими зубами и
глазами один ниже другого. Он плотоядно
совал что-то в рот, намереваясь, видимо,
съесть. "Прямо какой-то демон, -
сказало мне мое воображение, поспешив
вслед за непосредственным восприятием, -
или на крайний случай мелкий бес,
который любит делать пакости людям." Я
опять ошиблась – это был
добропорядочный "Мужчина в
соломенной шляпе". Соломенная шляпа
на мужчине действительно
присутствовала – прочитав название, я
ее увидела. Ничего так шляпа, живописная,
и безусловно украшает синего мужчину.
Слово
"кубизм" по незнанию малость пугает,
потому что наивно представляешь
сплошные кубики, из которых как-то
складываются изображения, а если прежде
других картин увидишь "кубистических"
женщин, распластанных на картине как на
операционном столе, то они могут навеки
отвратить от этого художественного
направления. Но он не так страшен, как
может показаться по названию. Я вот даже
прониклась к нему симпатией, когда
увидела "Портрет Амбруаза Воллара",
который относится к одной из
разновидностей кубизма, называемой
синтетическим кубизмом. Твердо сжатый
рот, мясистый нос, высокий лоб – всё из
углов, но человек хорошо виден, и его
характер как на ладони. Углы этому
нисколько не мешают, а, может быть, даже
помогают, потому что не отвлекаешься на
второстепенное. После подобных картин
сугубый реализм с тщательно и
реалистично выписанными деталями
кажется пресным.
Слова
"Пикассо и реализм" как-то плохо
сочетаются в отличие от слов "Пикассо
и кубизм", тем не менее этот
чрезвычайно разнообразный художник
отметился и в реализме. Был у него период
после кубизма, когда он писал в
реалистичной манере. Ничего странного
тут нет – захотел и стал так писать. Он
не был рабом своих "измов" и не шел
по однажды протоптанной тропе, что тоже
говорит о его безграничном таланте. Его
критиковали за измену кубизму, как
раньше критиковали за кубизм, но он
сказал по этому поводу, что пишет в той
манере, которая по его ощущению наиболее
подходит для того или иного случая.
На
выставке не так уж много картин,
написанных в реалистичной манере, их все
можно перечислить и про каждую что-нибудь
сказать. Уж тут-то мы на своем коне. Это
"Портрет Ольги в кресле" и "Пауло
в костюме Арлекина". На них изображены
первая жена Пикассо Ольга Хохлова и их
сын. Обе картины нарочито недописаны –
нельзя же без изюминки, без своих
особенных приемов даже в реализме. На
полях первой картины случайные мазки,
будто пробовали кисть, на второй
недописан стул и ноги мальчика. Мальчик
– прелесть, как все дети на свете.
Это
также "Портрет мадам Розенберг с
дочерью". Мадам Розенберг - женщина
как женщина, в меру симпатичная, но
ребенок! Ребенок весьма упитанный, если
не сказать жирный, с безобразно
выпирающими щеками, а выражение лица
жесткое, каких у детей не бывает. Будь я
на месте матери, я бы сильно обиделась на
художника, который изобразил моего
ребенка чуть ли не монстром.
И
наконец "Деревенский танец",
который меня совершенно покорил. Пара
танцует на деревенской вечеринке –
простоватый парень, приодетый по случаю
танцев, и девушка в замысловатой шляпке.
В танцевальном зале темновато, но сверху
падает свет и выхватывает из полутьмы
лица, плечо – и больше ничего не надо!
Фактура холста проступает сквозь краски,
придавая некоторую условность сюжету,
не давая ему быть обыкновенной
зарисовкой из жизни. А висящая рядом "Женская
голова" вполне могла бы принадлежать
девушке с предыдущей картины или же ее
родной сестре, настолько они похожи по
манере исполнения.
"Ведь
может, когда захочет!" – радостно
воскликнет какой-нибудь зритель,
уставший от непонятных линий да еще
порой и с глазами, увидев наконец "Деревенский
танец". Вот где всё понятно и не
вызывает недоуменных вопросов. А то ведь
можно и задуматься, умеет ли господин
художник вообще рисовать, то есть
отображать мир как он есть. Такое
подозрение – иногда и
небезосновательное - порой возникает
при взгляде на чье-нибудь
малореалистичное творчество. Задаешься
вопросом, может ли сей творец изобразить
что-то без искажений и с правильной
перспективой. Здесь никаких сомнений
нет – Пикассо может всё!
Далее
снова идет разнообразие стилей и
приемов – художник не стоит на месте. В
одном из залов вас встречают "Портрет
Мари-Терез" и "Портрет Доры Маар",
в которых художник воплотил опыты по
совмещению профиля и анфаса.
Своеобразное зрелище, но каким-то
неведомым образом он показал, что Дора
Маар – чрезвычайно привлекательная
женщина. Вольное обращение с лицом ее
совершенно не испортило.
В
одном из залов царит ее величество
Обнаженная в разных формах и лицах, если
тут можно говорить о лицах. Предыдущий
опыт меня, к сожалению, ничему не научил,
и я здесь снова попала впросак.
Непосредственное восприятие – штука
чрезвычайно коварная, и самое главное,
очень уж оно спешит делать выводы.
Увидев на картине вполне себе
реалистичный листик и круги, почему-то
напомнившие мне порезанную редиску, я
сказала себе слово "салат" и с этим
словом в голове прочитала название "Лежащая
обнаженная". Ну что ты будешь делать!
Обычно я не старалась непременно
изучить картину и непременно разглядеть
на ней то, что утверждалось названием, но
тут из-за обуявшего меня смущения – надо
же так позорно перепутать обнаженную с
салатом – детально разглядела всё. Да,
действительно лежащая и действительно
обнаженная – вот живот, вот ноги, вот
руки и голова и наконец круглые груди,
которые я приняла - стыд-то какой! - за
редиску.
Еще
одну обнаженную ("Обнаженная в саду")
я бы скорее назвала розовой хрюшкой, да
простят меня поклонники этого
замечательного художника!
Говорят,
что эти картины Пикассо нигде не
выставлял, это были его эксперименты.
После его смерти, разумеется, всё
изменилось, и всякий клочок бумаги,
всякий мазок его кисти стал бесценен,
так что все его обнаженные и
необнаженные заняли свое место в музеях
или в частных коллекциях.
Последнее
мое заблуждение тоже оказалось
связанным с женщиной. Не могу сказать,
обнаженная она была или нет, поскольку
автор ничего об этом не сообщил, но,
подойдя к картине, я первым делом
увидела змея-искусителя – того самого,
который в райском саду подал Еве яблоко.
Здесь он, подняв большую голову на
тонком туловище, смотрел в центр картины.
Посмотрела туда и я, но ничего не поняла
и обратилась к спасительному названию,
которое и сообщило мне, что это "Женщина,
бросающая камень". Вот так! Никакой
это был не змей-искуситель, а камень в
руке женщины. У камня в центре стоит
точка, что и стало для меня роковым – я
приняла ее за глаз змея. По правде говоря,
я немного разочаровалась. Ну что такое –
опять женщина! И чего ей вздумалось
бросать камень? Со змеем-искусителем
было бы интереснее.
Женщинам
от Пикассо досталось по полной
программе. Уж чего он только с ними не
делает! В каких только видах и позах их
не изображает, как только не расчленяет
на составные части и каким только
образом эти части не соединяет! И вообще
большая часть картин на выставке так или
иначе связана с женщинами, и это говорит
об одном – в его жизни они играли
чрезвычайно важную роль.
К
сожалению, невозможно рассказать о всех
картинах, которые привлекли, зацепили
или удивили – их очень много. Вот,
например, "Художник перед своим
полотном". Раздвоившийся профиль
усиливает впечатление
сосредоточенности, устремленности
художника туда, где он видит свою
будущую картину. Он весь там – в своем
замысле. Или "Бюст женщины в полосатой
шляпе". Полосатость шляпы настолько
мощная, что распространилась на одежду и
даже на лицо женщины. А вот еще "Кошка,
схватившая птицу". Птичку жалко – с
такой раной на боку она не жилец на белом
свете, а хищная сущность кошки вся перед
вами – это страшный зверь. Если не
верите, спросите птичку.
Не
буду упоминать про странных "женщин",
насчет которых возникает подозрение,
что Пикассо тут просто издевается... нет,
не над женщинами, а над человечеством;
или, может быть, над самим собой.
Все
эти темы и способы отображения
действительности, наверно, имели свои
глубокие причины. Их можно поискать в
том числе и в сложной истории XX века, в котором Пикассо довелось
прожить основную часть своей жизни. И
кошка, например, которую я представила
здесь так легкомысленно, - это, может
быть, отзвук и аллегория серьезных
событий, произошедших в Европе к 1939 году,
когда была написана картина. Не так уж
всё просто и в нашей обыкновенной жизни,
а у творческого человека всё стократно
сложнее.
Его
скульптуры тоже интересны. Серия
гротескных женских голов, абстрактные
композиции, "Череп", "Женщина с
коляской" и, наконец, неожиданная "Коза".
Никак не ожидала я увидеть на выставке
это простое домашнее животное. При
взгляде на нее я сразу сказала слово "коза",
и она мне сразу понравилась, но пришлось,
как всегда, обратиться к названию, чтобы
проверить свое ненадежное восприятие, –
а вдруг это все-таки не коза? Нет, в самом
деле коза, и тут мы с Пикассо впервые
оказались единомышленниками. Правда,
характер у нее не вполне козий, - это
боевитая такая коза, которой палец в рот
не клади, и стоит она в такой позе, словно
в любой момент готова сорваться с места
и умчаться вдаль. Бока у нее сильно
выпирают, словно в животе сидят семеро
козлят. Хорошая коза, колоритная.
Был
период в жизни всеохватного Пикассо,
когда он увлекся керамикой, и на
выставке есть несколько керамических
предметов, среди которых выделяется
сова. Чудная, забавная, смешная
бочкообразная сова – самый
легкомысленный и самый милый экспонат
выставки. На этом экспонате я и поставлю
точку в перечислении того, что увидела.
Два
часа на выставке пробежали незаметно. Я
прошла все залы, не пропуская ничего. Я
не раз возвращалась обратно, желая
сравнить вновь увиденное с предыдущим,
сверить прежние впечатления с новыми.
При всем при том, как ни странно, я
нисколько не устала. Обычно из музея
выходишь с распухшей головой, как бы
интересно тебе ни было, а тут ничего
подобного! Наверно, этим я обязана
бесконечному разнообразию того, что
увидела. Ни капли монотонности, ничего
повторяющегося, каждый шаг ведет к
новому открытию.
Но
при всём при том у картин есть нечто
общее – по большей части всё
изображенное на них двухмерно,
принадлежит плоскости холста и не имеет
объема. Даже там, где объем
напрашивается, он нарочито уничтожается,
словно есть цель забыть о трехмерности
мира. Объединяет их еще и то, что все они
в основном статичны. В большинстве
случаев движение даже не
подразумевается, всё застыло на веки
вечные. Можно по пальцам пересчитать те
картины, где есть хотя бы намек на него.
Балансирует девочка на шаре, идут два
брата на одноименной картине,
меланхолично танцует пара в "Деревенском
танце", а самой динамичной мне
представляется картина "Коррида:
смерть тореро". Потрясающая картина с
главным героем – конем, а не с быком и не
с тореро, как можно было ожидать.
Двухмерность и статика - такая вот
особенность присуща творчеству Пикассо,
и считать ли это недостатком? Пусть кто-нибудь
скажет, что это недостаток, а все
остальные посмотрят, что сделают с ним
искусствоведы и поклонники творчества
художника. Может быть, и ничего не
сделают, но я такого не скажу.
Моя
знакомая, тоже побывавшая на выставке,
сказала, что ей всё понравилось, всё
очень интересно, но для полного
впечатления не хватает раннего Пикассо,
которого на выставке нет. Она как раз
принадлежит к племени искусствоведов,
которые знают и видят больше, чем могут
увидеть простые смертные. Я не
почувствовала, чтобы мне не хватало
раннего Пикассо – может быть, потому,
что я была в барселонском музее Пикассо
и видела "начало начал". Признаюсь
честно - оно не произвело на меня
никакого впечатления. Видимо, это был
еще не тот Пикассо, который потом удивил
мир своим творчеством, или же я была не
тем человеком, который мог бы оценить
это начало начал. Возможно, будь на моем
месте моя знакомая, она бы увидела и
поняла больше меня. Но я ей всё-таки
сказала, что сожалеть об этом не стоит,
нет в этом раннем ничего такого уж
интересного. Хотя кто его знает, может, я
и не права. Может быть, теперь я бы там на
всё смотрела иначе.
А
что касается этой выставки, я хочу еще
раз на ней побывать, когда улягутся
впечатления. Время еще есть; наверно,
успею.
|
|
